Семен Уралов - Два капитала: как экономика втягивает Россию в войну

Финансовому капиталу для того, чтобы стать инвестором в России, достаточно купить небольшой банк и начать торговать на российской бирже. Не вкладывая в производство, обеспечив работой московских банковских служащих и биржевых брокеров, финансовый капитал становится обладателем индустриальных и промышленных активов. Начинается все с небольших пакетов акций в 5–10 %, через несколько лет финансовый капитал наращивает свое присутствие до 25–40 %, после чего начинает внедрять своих топ-менеджеров в управление активами — так появляются наблюдательные советы, фиктивные инвесторы с Кипра и мутные выходы на IPO.

Через несколько лет эффективного финансового менеджмента оказывается, что биржевой рост промышленного актива обеспечивался привлекаемыми кредитами, при этом расширением производственной базы никто не занимался, а оборудование попросту изнашивалось. Так поступали с уральскими, североказахстанскими, донбасскими и приднепровскими металлургическими заводами. Они попадали под внешнее управление, входили в состав корпораций с громкими названиями, открытой отчетностью и IPO — по факту оказывалось, что идет сверхэксплуатация индустриального наследства Союза и никто в модернизацию производства вкладываться не намерен. Как работали доменные печи, построенные после войны, так и работают по сей день. Кое-где модернизация проводилась, но в ходе нее все большая доля акций уходила в пользу финансового капитала.

Промышленный капитал оказался в подчиненном положении. Для финансового капитала снялись все ограничения, банки стали транснациональными, а вместе с ними росли корпорации, которые перестали быть привязанными к какому-то государству. Капитал теперь ограничен исключительно готовностью страны играть по глобальным правилам, поэтому была создана Всемирная торговая организация (ВТО), задача которой — открытие границ для торгового, а вслед за ним и финансового капитала. Задумка проста до гениальности, как и все в капитализме, — весь мир торгует между собой. Однако торговля ограничена национальными законодательствами: кто-то пытается защитить свое машиностроение, как Германия; кому-то нужна возможность продвигать трубы и сталепрокат на мировой рынок, как Украине; для кого-то, например для России, важен мировой рынок углеводородов. Система ВТО закрепляет за каждой страной свою спецификацию в производстве. Каждый новый член ВТО должен открывать свои рынки для остальных участников организации, причем у каждого участника свои персональные условия. Открытие рынка для финансового капитала на следующем этапе приводит к тому, что торговля осуществляется через избранных посредников. Транснациональные корпорации начинают контролировать активы в разных юрисдикциях. Так появляются частные корпорации, владеющие 30 % мирового рынка ферросплавов, и это не североамериканская или германская корпорация, а днепропетровская ФПГ «Приват», которая контролируется олигархом Игорем Коломойским. «Приват» контролирует активы на Украине, в Грузии, США и Австралии. Монопольный контроль над цепочкой «руда — уголь — ферросплавы» позволяет контролировать ценообразование, и никакая ВТО не является помехой для корпорации, потому что она может торговать ферросплавами из любой юрисдикции — хоть из Грузии, хоть из США. Хотя фактически эти ферросплавы будут находиться на Никопольском заводе в Днепропетровской области и вывозиться через порты Одесской области, тем не менее для корпорации это внутренняя логистика, не имеющая никакого отношения к национальной торговле.

Так обходятся таможенные платежи, снижается налоговая нагрузка, и в конце концов прибыль оседает на счетах далекого инвестора, который для извлечения добавленной стоимости даже не вставал из кожаного кресла где-нибудь в женевском офисе.

В условиях тотального преимущества финансового капитала в глобальной экономике сформировались феномены на экономической карте мира. В каждой национальной экономике образовались особые регионы, которые являются операторами финансового капитала. Обычно это национальные столицы либо крупные мегаполисы: Москва для России, Гонконг и Пекин для Китая, Киев для Украины, Кишинев для Молдавии и Бишкек для Киргизии. У каждой экономики свой финансовый оператор. В таких городах формируется особый тип экономики — промышленность исчезает, но бурно развивается банковских сектор, растут биржи, возникают десятки и сотни инвестиционных агентств и страховых компаний. Финансовый капитал заходит в национальную экономику через стандартные механизмы и инструменты: банковская деятельность, биржевые торги, акционирование и инвестиции в акции и ценные бумаги.

Национальные столицы и мегаполисы, которые становятся оператором для финансового капитала, стремительно преображаются: там увеличивается стоимость жизни, недвижимость не просто растет в цене, но и становится спекулятивным активом.

Концентрация финансового сверхкапитала в национальной столице, будь то Москва, Кишинев или Киев, приводит к огромной разнице в развитии между столицей и провинцией. Жители финансовой столицы не хотят выполнять простую и непрестижную работу. Появляются гастарбайтеры, готовые жить в общежитии или в коробке от телевизора, но, работая дворником или маляром, кормить себя и семерых родственников в далеком узбекском ауле или молдавском селе.

На месте бывших советских мегаполисов возникают города западные по своему внутреннему устройству. Диспропорция развития в финансовых столицах создает особый тип общества: человек замыкается в себе и своей работе, офисные работники оказываются отчужденными друг от друга, теряется та коллективная связь, которая формируется в обществах, где большинство занято в промышленности и индустрии.

Торговля достигает гигантских масштабов. Возникают мегарынки, у каждого из которых ежедневный оборот в миллиарды долларов. Черкизовский рынок в Москве создал такую зону серой экономики, что государство было вынуждено его ликвидировать, так как тотальная власть торгового капитала привела к формированию альтернативных органов государственной власти — появилась своя «черкизовская» полиция, вместо банковской системы работала подпольная многоуровневая система менял и обменок. Обороты наличности на рынках вроде Черкизовского в Москве, «7-го километра» в Одессе, «Барабашово» в Харькове и «Дордоя» в Бишкеке сопоставимы с оборотами среднего банка, а прибыль на вложенный рубль превышает доходность любых ценных бумаг, учитывая, что такие торговые пузыри, как Черкизовский рынок или «Дордой», тоже становятся объектом финансовых спекуляций. Стоимость торгового павильона в проходном месте может достигать десятков тысяч долларов, при этом сам павильон остается тридцатью квадратными метрами из стекла и металлопластика.