Алексей Пушков - Противостояние. Обама против Путина

Отвергнув прямые намеки Обамы на совместное руководство миром в рамках большой двойки c США, Китай делает выбор в пользу стратегического сближения с Москвой.

«Это означает экономическую и геополитическую перестройку, которая позволяет двум старым противникам объединиться против США и Европы», — написала по этому поводу газета «Интернэшнл Нью‑Йорк Таймс».

Решительное сближение Пекина с Путиным, чуть ли не официально объявленного врагом объединенного Запада, — это, конечно, перчатка, брошенная США как пока еще глобальной державе номер один. И если в Пекине идут на это, то не из авантюризма и переоценки своих сил. А потому, что доверие между Пекином и Вашингтоном сегодня равно нулю.

В руководстве Китая нет ни малейших иллюзий насчет намерений администрации Обамы, сколько бы он ни обхаживал китайских руководителей. Суть политики выражена ясно — это сдерживание Китая. Во всех дальневосточных спорах Вашингтон неизменно встает на сторону других стран, неизменно осуждает Пекин и демонстративно расширяет свое военное присутствие в АТР. Да, между двумя странами есть огромная экономическая взаимозависимость — но есть и огромное геополитическое недоверие. И неудивительно, что в Пекине решили теснее координировать свою внешнюю политику с Путиным, но не с Обамой.

Отсюда — формирование российско‑китайского внешнеполитического тандема. Если совместное голосование в Совбезе ООН могло восприниматься сперва как нечто тактическое, то после начала сирийского кризиса и трех совместных российско‑китайских вето стало ясно: речь уже идет о стратегии. Сегодня же можно говорить о формировании геополитического альянса Москва — Пекин — на основе неприятия санкций и политики смены режимов. И у США и их европейских союзников есть все основания отнестись к этому серьезно.

Тем более что в пределах пары лет Китай уже опередит флагмана так называемого «свободного мира» по объему ВВП: сегодня у Китая — 87 процентов от американского, но уже к 2016 году США перестанут быть экономической державой номер один. Это нанесет огромный удар и по американской самоуверенности, и по всему восприятию западного мира: его символ, его лидер, его опора — Соединенные Штаты Америки станут лишь вторыми в мире. Эрозия западного господства в такой ситуации неизбежна.

США могла бы еще спасти гибкая и умная политика, которая могла бы затормозить неизбежно сокращение их роли. Однако политика США, напротив, недальновидна и конвульсивна. Сегодня Обама делает то, что делали США совсем в другое время — в годы холодной войны, когда на них приходилась почти половина мирового ВВП: Вашингтон вступает одновременно в политическую конфронтацию и с Москвой, и с Пекином. Тем самым нарушая важнейшую заповедь американской внешней политики последних 40 с лишним лет. Заповедь, которая гласит: США не могут позволить себе двойного антагонизма с двумя мировыми гигантами — и с Россией, и с Китаем. Это понимали и Никсон, и Картер, и Рейган, и Буш‑старший, и Клинтон и даже Буш‑младший. Но, похоже, не понимает администрация Барака Обамы.

2014 г.

В июне 2015 г. на 86‑м году жизни скончался Евгений Примаков.

Примаков был одной из самых заметных политических фигур нашего времени: он был и руководителем службы внешней разведки, и министром иностранных дел, и премьер‑министром, причем в самые сложные для нашей страны времена. Мы все помним его разворот над Атлантикой, когда он прервал свой визит в США в знак протеста против бомбардировок Белграда. Придя в смутное ельцинское время во власть, Примаков также напомнил всем, что даже в смутное время в политике есть место достоинству и порядочности.

В 1998 году, когда он занимал пост министра иностранных дел России, американская консервативная газета «Уолл‑стрит Джорнэл» опубликовала статью‑обращение к Борису Ельцину. Называлась она так: «Увольте Примакова». Заголовок был откровенно хамский, статья — тоже. Впрочем, это был именно тот тон, в котором с нами тогда общалась значительная часть американского политического класса. Мне запомнилась эта статья потому, что тогда же в одной российской газете я написал на нее ответ. Позволю себе его процитировать:

«Чем раздражает Примаков американских правых, да и не только правых, ясно. В его лице США столкнулись с политиком вполне американского типа — упорным, умеющим торговаться и добиваться своего, имеющим чувство цели и способным ориентироваться в хитросплетениях мировой дипломатии. Готовые аплодировать Джеймсу Бейкеру или Генри Киссинджеру, американцы не могут перенести, что столь же жесткий и маневренный дипломат возглавляет внешнюю политику России. То, что их приводит в восторг в себе самих, отчаянно не нравится в других».

Все, что произошло с тех пор, подтвердило верность этой характеристики. К ней следует добавить еще два очень важных качества. Это — чувство собственного достоинства и бескомпромиссность в ключевых, принципиальных вопросах. Знаменитый разворот Примакова над Атлантикой в марте 1999‑го, когда США начали бомбить Югославию, — проявление именно таких качеств. Примаков тогда в знак протеста против бомбежек не просто отказался от запланированного визита, а заложил основы будущего разворота в российской внешней политике к защите наших, а не чужих национальных интересов. Говорят, когда Примаков, решив развернуться, позвонил с борта самолета Борису Ельцину и сообщил ему, что возвращается, тот, немного подумав, спросил лишь: «А бензина хватит?». «Хватит, Борис Николаевич», — ответил Примаков. «Хорошо», — сказал Ельцин.

Таким образом, Примаков начал стратегический разворот внешней политики России в сторону самостоятельности и суверенности. Он был уверен — бензина у нас хватит. Позже, уже в других — более благоприятных условиях — эта линия была продолжена и закреплена новым руководством России. Но начало ей положил именно Евгений Примаков.

Я познакомился с Примаковым в 1996 году. Дело было вскоре после его назначения министром иностранных дел. В ходе беседы стало ясно, что подходы к внешней политике, которые высказывал Примаков, совпадали с теми взглядами, которые у меня сформировались к этому времени.

Евгений Примаков кардинальным образом отличался от своего предшественника Андрея Козырева. Президент Ельцин назначил Козырева министром иностранных дел в 1991 году и потом, несмотря на все наши внешнеполитические провалы, долго держал его на столь важном посту, поскольку его об этом просили американцы. Козырев шел на все возможные уступки Вашингтону и всегда считал, что нравиться Соединенным Штатам важнее, чем защищать интересы своей собственной страны. Его так и называли за глаза — «американский министр иностранных дел» в Москве.