Андрей Ланьков - Быть корейцем...

Поскольку Север не воспринимается новым поколением корейцев как серьёзная угроза, то они не видят и особой нужды в военном союзе с США, который на левом фланге вообще часто считают оккупацией. Динамика настроений очевидна. В 1999 г. 89% опрошенных выступали за сохранение союза. В 2002 г. сторонниками союза с США назвали себя всего лишь 56% корейцев.

Никуда не делись и иные источники проблем: американское военное присутствие, внешнеторговые конфликты. Например, самый крупный за последние годы взрыв антиамериканских настроений был вызван гибелью двух корейских девочек, которые в июне 2002 г. попали под колеса американской бронемашины в окрестностях Сеула. Поскольку по действующим соглашениям американские военные неподсудны корейскому суду, они предстали перед судом американским, который их, конечно же, оправдал. Следствием стали беспрецедентные по своему размаху антиамериканские демонстрации, в которых участвовало до 100 тысяч человек. В ответ правые провели достаточно массовые проамериканские демонстрации, однако даже на первый взгляд было видно, что это были выступления «тех, кому за 40»...

Однако главные причины антиамериканизма не связаны с подобными инцидентами. Причины эти очевидны: рост уверенности в своих силах, усиливающийся национализм, а также исторически сложившаяся связь между антиамериканизмом и идеологией т.н. «прогрессивных сил», которым просто по демографическим причинам принадлежит будущее (по крайней мере, ближайшее).

Означает ли это, что американским войскам в обозримом будущет придётся укладывать чемоданы? Вполне возможно. Я даже подозреваю, что многие российские читатели не очень-то расстроены такой перспективой. В последнее десятилетие Россия тоже перешла от массового обожания американцев к массовому неприятию США (оба чувства, замечу, отражают не столько реальность, сколько мифы и эмоции россиян). Однако я бы не стал слишком бурно радоваться по поводу всё более реальных перспектив вывода американских войск и утраты американского влияния в Корее. Дело в том, что американское присутствие в последние 10–15 лет направлено не столько на предотвращение северокорейского нападения, сколько на сдерживание стремительно растущего Китая. Того самого Китая, который, в отличие от Америки, является соседом России, и у которого к Российской Федерации есть старые территориальные претензии.

Мало кто в опьянённой своими успехами Корее понимает, что в дальней перспективе стране придётся выбирать, в чьей сфере влияния ей лучше находится – в американской или в китайской. Выбор этот далеко не очевиден. По крайней мере, в последние годы Китай в Корее куда более популярен, чем Америка. По зрелом размышлении (и внимательном ознакомлении с политической картой мира) я бы не советовал россиянам злорадствовать по поводу антиамериканских настроений в Сеуле...

Одна из особенностей современной Южной (да, впрочем, и Северной) Кореи – это исключительное влияние разного рода националистических идей на политическую и культурную жизнь страны. Националистические элементы ощутимо присутствуют в любой из распространенных в современной Корее идеологий и во многом определяют мировоззрение рядового корейца.

Корейский национализм не един. Он существует в двух формах: национализм левый и национализм правый. История противостояния этих двух направлений уходит в давнее прошлое.

Еще в 1920-е годы корейское антиколониальное движение раскололось на два лагеря: на правых, которые ориентировались в основном на Америку и гоминьдановский Китай, и на левых, идеалом которых была Москва и, отчасти, Яньань, штаб-квартира китайских коммунистов. В 1919 г. в Шанхае было создано корейское правительство в изгнании. Поначалу оно было коалиционным, но со временем оказалось под полным контролем правых (а позднее – и под покровительством Вашингтона). Основой идеологии «шанхайцев» был национализм, корни которого отчасти уходили в конфуцианский традиционализм старой корейской элиты, а отчасти – в наспех усвоенные европейские идеи. Поскольку члены правительства в изгнании были не слишком-то загружены государственной деятельностью, они активно занимались деятельностью идеологической, и в результате к началу сороковых годов создали законченную систему националистических мифов и стереотипов.

После 1945 г. именно шанхайское правительство в изгнании стало основой правительства Республики Корея, а его идеология естественным образом превратилась в государственную. Национализм остался ее важнейшим элементом, хотя в условиях соперничества двух Корей он был существенно разбавлен антикоммунизмом.

Левые же тем временем занялись государственным строительством на Севере, где они при советской поддержке пришли к власти в 1945–1948 гг. На Юге влияние левых после Корейской войны было небольшим. Сказывались тут и драконовские антикоммунистические законы, и иные факторы, о которых сейчас нет времени говорить. Фактически левое движение в Южной Корее прекратило свое существование в середине пятидесятых и возродилось только на рубеже восьмидесятых, когда хватка диктатуры стала слабеть. К середине восьмидесятых левые симпатии были для молодого сеульского интеллигента так же обязательны, как диссидентство того или иного градуса – для интеллигента московского.

В результате молодая профессура начала леветь, а доминирующей методологией стала смесь неомарксизма (Грамши-Альтюссер) с новейшей французской философией (Фуко, Бодрийяр и прочая деррида) и, конечно же, с новым, модифицированным вариантом корейского национализма.

Идеология возрожденных корейских левых изначально носила националистический характер. Идеологи движения «минчжун» («народные массы») были, во-первых, националистами, а уже во-вторых – марксистами или неомарксистами. Корейский левый национализм также унаследовал многие мифы национализма правого, хотя и переставив в них акценты. Не обошёлся он, конечно, и без создания своих собственных мифов.

Для правых националистов характерна ориентация на элитарную конфуцианскую традицию. Это и не удивительно – их отцы-основатели когда-то (столетие назад) сами вышли из рядов конфуцианских ученых-чиновников. Другая особенность правого национализма – его государственничество, ориентация на сильную власть и всё, что с ней связано и её символизирует. Левые же, наоборот, считают, что «истинная» корейская традиция связана не с культурой китаизированных конфуцианских верхов, а с культурой и бытом крестьянских низов, тех самых «народных масс» (минчжун).