Андрей Ланьков - Быть корейцем...

Для большинства корейцев КНР корейский язык остаётся родным. В этом они отличаются не только от советских корейцев, но и от корейской молодёжи Японии и США, которая обычно или с трудом изъясняется на языке своих дедов, или не знает его вовсе. Из всех крупных зарубежных корейских общин, китайская – наименее ассимилированная. Впрочем, есть у этого и оборотная сторона: низкая степень ассимиляции китайских корейцев вызвана в основном тем, что они по-прежнему живут в «местах компактного проживания», то есть в деревнях. Это означает, что им легче сохранять родной язык и традиции. Однако это также означает, что китайские корейцы в своём большинстве остаются крестьянами, причём, зачастую, весьма бедными, и что их социальный статус в китайском обществе не слишком высок.

Подавляющее большинство корейцев Китая – граждане КНР, но некоторые ещё с пятидесятых годов имеют северокорейское гражданство. Большинство живущих в Китае обладателей северокорейских паспортов имеет неплохие связи в Пхеньяне. Остальные корейцы Маньчжурии (да и сами китайцы) часто и, похоже, не без оснований воспринимают обладателей пхеньянских паспортов как потенциальных или реальных агентов северокорейских спецслужб, и относятся к ним весьма настороженно. С другой стороны, в последнее десятилетие, когда экономическая ситуация в Северной Корее из просто тяжёлой превратилась в совсем уж катастрофическую, в Китай бежало немало жителей КНДР. По самым скромным оценкам, там сейчас скрывается многие десятки тысяч северокорейских перебежчиков. Северокорейские беженцы находятся в Маньчжурии нелегально, работают батраками в хозяйствах местных богатых крестьян, официантками и посудомойками в дешёвых ресторанах, выполняют иную малооплачиваемую работу. Время от времени китайские власти ловят этих нелегалов и высылают их в Северную Корею. До недавнего времени выданных пхеньянским властям перебежчиков ждала верная смерть, но сейчас к ним относятся гораздо мягче – слишком уж их теперь много. Впрочем, особого рвения в деле охоты за беглецами китайские полицейские не проявляют, так что подавляющее большинство нелегалов благополучно остаётся в Китае. Конечно, цель многих из них – Южная Корея, однако Сеул не очень стремится приглашать к себе беглецов, которые, скорее всего, станут источником дополнительных проблем (как социальных – внутри страны, так и международных – в отношениях с Китаем).

В последние годы на национальную самооценку китайских корейцев немало влияет интенсивное развитие связей КНР с Южной Кореей. Эту страну в Китае сейчас часто воспринимают как пример для подражания, так что понятно, что китайские корейцы в последнее время стали гордиться своими кровными связями с ней. В том, что эти связи являются столь уж «кровными», нельзя не усомниться, ведь у 9 /10 китайских корейцев их предки были выходцами из тех провинций, что после 1945 года вошли в состав Северной, а не Южной Кореи. Впрочем, такие историко-генеалогические тонкости сейчас мало кому известны и мало кого волнуют: быть связанным с Южной Кореей – это престижно. В 1992 г. Южная Корея и КНР установили между собой дипломатические отношения. Вслед за этим в Южной Корее начался «китайский бум», который пришёл на смену «российскому буму» 1988–1992 гг. Из «российского бума» ничего толком не вышло, надежды корейских предпринимателей на стремительное развитие торговли с Россией оказались иллюзорными, а вот с Китаем им повезло куда больше. Сейчас в Китай направляется более 10% всего южнокорейского экспорта, и он является вторым по значению (после США) объектом корейских инвестиций. Дешёвая и дисциплинированная рабочая сила привлекает в Китай немало иностранных капиталов. Корейские бизнесмены, особенно средние и мелкие, часто устраивают свои заводы и мастерские в Маньчжурии, и охотно нанимают туда местных корейцев. С ними и языковых проблем нет, и сами они как-то понятнее своим единоплеменникам. С другой стороны, активная деятельность корейского бизнеса и корейской дипломатии в приграничных районах вызывает некоторую настороженность у китайских властей, которые, как можно предположить, боятся возникновения корейского сепаратизма в будущем.

С начала 1990-х годов многие этнические корейцы КНР стали приезжать (часто – нелегально) на заработки в Южную Корею. По данным южнокорейской иммиграционной службы, в 2000 г. в стране находилось 160 тысяч граждан КНР. Среди них примерно половину составляют именно этнические корейцы. Время от времени в южнокорейской печати появляются сообщения о том, что полиции удалось раскрыть очередную группу перевозчиков, которые промышляли тайной доставкой нелегалов в Корею. Однако всех не переловишь, слишком уж велик соблазн. Маньчжурия – это один из самых бедных регионов Китая, и те полторы-две тысячи долларов, которые удачливый и работящий нелегал может заработать на какой-нибудь сеульской стройке за месяц, для Маньчжурии – целое состояние, годовой доход неплохо оплачиваемого служащего.

В последние несколько лет развился даже такой экзотический промысел, как поставка в Корею невест из числа маньчжурских кореянок. Для этих женщин Южная Корея – это страна-сказка, и они готовы выйти за кого угодно, лишь бы только попасть в неё. Предприимчивые дельцы воспользовались этим и открыли агентства, в которых сватают девушек за тех, кто при других обстоятельствах едва ли бы смог найти себе приличную пару: инвалидов, пожилых вдовцов, бывших заключённых и т.д. В 1996 г., например, в Корею было ввезено почти 10 тысяч невест из Китая. Легко догадаться, что эти браки не всегда оказываются удачными. Порою жертвами выступают «импортированные» жены, а порою – и «экспортёры» мужья, которые становятся для иных предприимчивых девиц лишь трамплином в процветающую Южную Корею.

Американская корейская община – вторая в мире по своей численности (1 миллион 630 тысяч человек, по состоянию на 1995 г.), и при этом она во многом уникальна, не похожа на общины Японии, Китая или России.

Отличия эти связаны в основном с тем, что корейская община США – это результат совсем недавней эмиграции, которая не завершилась и до сих пор. Переселение корейцев в Россию закончилось около 1925 г. (с учётом бывшего японского Южного Сахалина – в 1945 г.), в Японию – в 1945 г., в Китай – около 1950 г., поэтому большинство живущих там сейчас этнических корейцев – это эмигранты третьего, четвёртого, а временами – и шестого-седьмого поколения, которых с родиной их далёких предков обычно уже не связывают никакие личные узы. Среди американских корейцев только 28% родилось в США, а остальные – то есть подавляющее большинство – эмигрировали туда из Кореи.