Андрей Ланьков - Быть корейцем...

Главным пристрастием народа в конце восьмидесятых и начале девяностых пейджеры, которые появились в Корее чуть раньше сотовых телефонов – в 1982 г. По каким-то неведомым причинам пейджерные службы добились особой популярности именно в странах Дальнего Востока. В Европе или США этими коробочками никогда не пользовалось больше 3–5% всего населения. В Корее же в 1997 г. пейджерами обзавелась треть (точнее, 30,1%) всего населения страны. По этому показателю Корея уступала тогда только Сингапуру, 35% жителей которого имели пейджеры. К началу девяностых пейджеры стоили очень дёшево, и поэтому были доступны любому. Однако век этих изящных маленьких коробочек продлился недолго: после 1997 г. они стали быстро сходить со сцены, не выдержав конкуренции с быстро дешевеющими сотовыми телефонами (часть функций пейджеров взяла на себя мобильная служба SMS).

«Мобильная революция» в Корее приобрела массовый характер только в 1996–97 гг., когда правительство решило внедрить конкуренцию на рынок сотовой связи. С правительственного благословения на этом рынке появилось пять новых компаний – вместо былого госмонополиста SKT. Сейчас, после нескольких слияний, число этих компаний сократилось до трёх.

Результаты демонополизации оказались вполне предсказуемыми: конкурирующие сети, стремясь привлечь к себе побольше клиентов, стали снижать цены на свои услуги. Правда, компания SKT, которой принадлежит более половины всех корейских абонентов, сумела сохранить своё лидерство на рынке, но в новых условиях и ей приходится исправно сбрасывать цены. Большую роль сыграло решение резко сократить начальную цену «трубки» (в конце 1990-х их раздавали практически бесплатно). В результате мобильник перестал быть исключительной принадлежностью бизнесмена или высокооплачиваемого специалиста, а превратился в обычный атрибут корейской жизни. В 1996 г. в Корее было 960 тыс. абонентов сотовых сетей. К концу 1996 г. их число достигло 3 млн., а в 1998 г. абонентов было уже 12 млн. (то есть, иначе говоря, каждый четвёртый кореец). К началу 2002 г., как уже говорилось, количество абонентов превысило 30-миллионный рубеж.

Распространённость мобильников в нынешней Корее поражает – говорят все и всегда. Есть страны, в которых самих «трубок» побольше, чем в Корее, однако мало где люди используют свои мобильники с такой же активностью. Во время одного из опросов 78% абонентов признались, что по меньшей мере один раз брали трубку, находясь в… туалете! Главная причина этой необычайной активности – дешевизна тарифов, которая вызвана отчасти конкуренцией, а отчасти – небольшими размерами страны и высокой плотностью населения. Действительно, при корейских тарифах говорить можно столько, сколько хочешь, не опасаясь астрономических телефонных счетов. Вдобавок, сам неистовый темп корейской жизни с её постоянными пробками и вечно меняющимся расписанием тоже очень способствует «мобильно-телефонной» активности.

Государство должно иметь флаг, герб и гимн. В наши дни это заявление кажется самоочевидным – а, между тем, так дела обстояли далеко не всегда. Даже в Европе этот, так сказать, «символический пакет» окончательно сформировался только в XIX столетии. До этого гербом государства чаще всего служил фамильный герб правящего рода, а гимна как такового часто не имелось вовсе. Однако к концу XIX века триада «флаг-герб-гимн» стала обязательной: сначала – в Европе, а потом – и в Азии, которая волей-неволей перестраивала тогда свои традиции по новым, из Европы заимствованным, образцам.

Как и большинство стран Восточной Азии, Корея обзавелась флагом сравнительно недавно. Случилось это в 1882 году, когда первая официальная корейская дипломатическая миссия отправилась за границу – в Японию. Во главе этой миссии стоял Пак Ён-хю, молодой государственный деятель, которому было суждено впоследствии сыгратть немалую роль в корейской истории. Миссия отбыла в Японию на борту британского корабля – своих судов у Кореи тогда не было.

Обсуждая протокол предстоящих официальных мероприятий, Пак Ён-хю понял, что корейским дипломатам следует иметь свой национальный флаг. Посовещавшись с британским капитаном, Пак Пак Ён-хю быстро сделал экскиз будущего флага, который ныне известен как «тхэгыкки». Сама символика флага восходит к китайским представлениям трехтысячелетней давности – к символам из «Книги перемен». Центральное место в нем занимает сочетание красной и синей капель, которые сливаются в правильную окружность. Эти капли символизируют начала Инь и Ян, взаимодействие и борьба которых, по мнению дальневосточных философов, определяет все явления нашего мира. Похожая символика встречалась в Корее по меньшей мере с XVII века.

Разработанный Пак Ён-хю флаг в 1883 году получили официальный статус. Он оставался государственным флагом до 1910 г., когда страна потеряла независимость, а в октябре 1948 г. вновь получил свой официальный статус. Любопытно, что до лета 1948 года флаг «тхэгыкки» использовался и на Севере, и на Юге – только осенью 1948 года Северная Корея приобрела свой собственный флаг.

История корейского гимна началась несколько позже, чем история флага – в первые годы XX века. В 1902 г. корль Кочжон, правивший тогда Кореей, решил последовать примеру иных держав и обзавестись собственным гимном. В те времена в Корее работал немецкий композитор и дирижер Франц Экерт, который двадцатью годами ранее был одним из авторов японского национального гимна. Ему и поручили разработать гимн Кореи, которая в те времена официально именовалась «Корейской Империей»

Экерт выполнил высочайший заказ, и гимн был разослан в воинские части. Предполагалось, что его будут исполнять военные оркестры, которые со временем ознакомят с ним и рядовое штатское население. Однако в те времена корейской армии было не до нового гимна – страна стремительно шла к полной потере независимости. В результате гимн Экерта оказался забыт. Только в 1960-е годы его текст и музыка были обнаружены историками.

Однако в те времена, когда Экерт работал над новым гимном, многие корейцы уже пели песню, впоследствии ставшую гимном страны. Первое известное нам её исполнение состоялось в ноябре 1896 года, на открытии «Арки независимости», а к 1910-м годам почти все корейцы знали слова этой песни и воспринимали её как национальный гимн. Знали эти слова и японцы: за её публичное исполнение в более суровые времена (например, в 1941–1945 гг.) можно было попасть в полицию.

Как ни парадоксально, автор слов корейского гимна неизвестен. В конце 1940-х годов составители «Британской Энциклопедии» обратились к корейскому правительству с официальным запросом о том, кто же является автором национального гимна. В Сеуле была создана специальная комиссия, но её усилия не привели ни к какому определённому результату. Правда, выяснилось, что впрвые песню, впоследствии превратившуюся в гимн, стали исполнять в одной из пхеньянских школ. Многие считают, что автором гимна был директор этой школы, известный публицист, писатель и политический деятель Юн Чхи-хо – однако доказать это с полной уверенностью, повторяю, так и не удалось.