Сергей Полозков - Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента

«А, вы Смена, ребятки», — лица людей светлеют. Говорят, держитесь, не сдавайтесь.

А Ельцин снова понял, что дело не выгорает и пахнет керосином.

В связи с этим предпринимается попытка отступить назад, объявить обращение Ельцина выступлением не Президента, а… просто гражданина. Указ в письменном виде так и не появился, а раз так, то Конституционный суд не вправе давать заключение на выступление человека, ну сказал и сказал.

Ясно, что такая смехотворная попытка лишь подливает масла в огонь. Многие из выступающих депутатов обвиняют Ельцина не в мужском поведении.

И в этот момент неожиданно в зале заседаний появляется сам Борис Николаевич. Он садится на свое место, а потом буквально через несколько минут берет слово. Он явно не в себе, красный, челка набок, речь невнятная. Большинству становится ясно, что он просто напросто пьян! Фотокорреспонденты, среди них много иностранных, бросаются вперед, некоторые депутаты тоже. На пути встает охрана Президента. Он продолжает говорить, несмотря на начавшийся возмущенный шум в зале. Слова его речи примирительные, он, что то лопочет про Конституционный суд, путая его с Конституционной комиссией, а потом нетвердой походкой удаляется из зала. Идет прямая трансляция по телевидению, все в шоке.

Первым после увиденного позорища, выступает Владимир Борисович Исаков, но напрямую не говорит об алкогольном опьянении Президента. Он щадит главу государства, хотя все кто это видел, теперь понимают, что слухи о дурных пристрастиях Бориса Николаевича абсолютно достоверны. Корабль российской государственности в пьяных руках. Ясно, что после этого вопрос об импичменте ставится на голосование, и он включается в повестку дня.

Команда Ельцина предпринимает отчаянные шаги, и они им удаются, так как информационная власть целиком в руках Президентской команды.

На Васильевском спуске идет непрерывный митинг. Митингующих подвозят на автобусах, снабжая их едой, а по некоторым данным и горячительными напитками. Ельцина быстро откачивают, и выводят вечером на улицу, как слона на веревочке, показывая это по 1-му каналу. Он общается с людьми на Васильевском спуске, улыбается, трезвый, приветственно помахивает рукой. А то, что было днем, это как бы и не считается, во-первых, видели далеко не все, так как это было в рабочее время, а во-вторых, тем, кто видел, просто показалось.

Все-таки страшная это штука телевидение. Люди, которые не бывали участниками событий, транслируемых по телевидению, часто не верят в то, что вполне реальный факт можно показать по телевизору так, что будет полностью искажено представление о нем. Зря не верят.

Вот кто-то из депутатов зевает или читает газету, быстро его голубчика, крупным планом. Пусть народ видит, им на все наплевать. Вот толстый депутат и лицом явно не Ален Делон — опять крупный план, и это избранники народа?

На оппозиционной демонстрации обязательно показывали какого-нибудь дегенерата, которые всегда есть на любых митингах, но на митингах «своих» показывали только светлые молодые лица и так далее, и тому подобное.

А нет ничего более действующего на сознание человека как визуальный ряд. Поэтому в данных условиях силы были не равны и наши отчаянные попытки изменить ход реформ, без преодоления информационной блокады, были во многом обречены.

А тем временем мы начали голосование по импичменту Ельцина и одновременно о доверии Хасбулатову. Этот вопрос подняли демократы, но он был неожиданно поддержан и некоторыми другими депутатами. Здесь даже во фракции у нас произошли разногласия. Андрей Головин и Игорь Муравьев предлагали отрешать от должности обоих. Я считал, что хотя Хасбулатов часто идет на гнилые компромиссы, коней на переправе не меняют и, если мы затеем перевыборы Руслана Имрановича, то ничем хорошим это не закончится.

Тут и без этого хватало проблем, неясно было, как поведет себя Ельцин в случае отрешения, подчинится ли Конституции? В связи с этим, я, кстати, не голосовал за включение вопроса в повестку дня, желая более мирного развития событий, но, когда его в повестку включили, голосовал за импичмент.

Не знаю насколько этому можно верить, но по информации, идущей из различных источников Ельциным на случай, если бы импичмент состоялся, был заготовлен специальный указ, а на балконах Большого Кремлевского Дворца сидели офицеры с канистрами со специальным сжиженным газом, который бы разлили, и нас потом выносили бы из зала. Насколько я понимаю, такой же газ использовался во время штурма на Дубровке.

Всего этого мы тогда, конечно, не знали.

Помню только искаженное страхом лицо Саши Починка, промелькнувшего передо мной в Георгиевском зале. Но от него ничего другого и ожидать-то было нельзя. Помню, как на 6-ом съезде он после нашей критики Правительства демонстративно вышел из нашей фракции.

Мне он всегда напоминал стыдливого «голубого воришку» из 12-ти стульев. Что ж, каждому свое. Зато благодаря такому поведению он до недавнего времени занимал достаточно высокие посты во власти: министр, член Совета Федерации и прочая, прочая, прочая.

Однако газ не понадобился. Из 1033 депутатов получили бюллетени для голосования 924, при вскрытии в ящиках обнаружено 909 бюллетеней. Из них недействительными по голосованию об отрешении были признаны 24 бюллетеня.

За отрешение проголосовали 617 депутатов, против — 268. Для принятия решения требовалось квалифицированное большинство голосов в две трети, т. е. 689 голосов, поэтому предложение об отрешении не прошло.

По голосованию об отзыве Хасбулатова были признаны недействительными 12 бюллетеней, за отзыв подали голоса 339 депутатов (для принятия решения требовалось 517), против — 558.

То есть, оба вопроса не прошли.

Голосование шло до позднего вечера, нас, работающих на постоянной основе и живущих в Москве, увезли домой на автобусах, а депутаты, жившие в гостинице Россия, должны были идти в нее через все тот же Васильевский спуск. Толпа на нем улюлюкала. Ельцин с компанией уехал, а этих защитников демократии, привезенных на автобусах, подогретых бесплатной водкой, оставили здесь. Видимо преднамеренно, кордон милиции был снят, и некоторых депутатов толпа окружила и начала бить. Кто-то успел добежать до гостиницы, кто-то слиться с толпой, но кое-кому сильно досталось.

Вот такая агрессивная у нас демократическая общественность.

На следующий день перед нами выступал депутат А. М. Голишников с перемотанной головой. Человек он был уже в возрасте, чувствовал себя неважно и был просто в шоке от действий толпы. Насколько я знаю, никаких следственных действий по поводу этого безобразного инцидента проведено не было, и никто не был наказан.