АНДРЕЙ ФУРСОВ - РОССИЯ, МИР, БУДУЩЕЕ

— Можно ли дать определение авто- (русо-, совето-) фобии?

— Автофобия — это идейно-поведенческий комплекс тех групп, которые стремятся к таким формам эксплуатации населения, которые сформированы Западом-Капиталом, но запредельны для русской системы работ; всё, что стоит на пути такой эксплуатации, — государство, традиционные русские ценности, определённая численность населения — вызывает у западоидных групп ненависть и, по их мнению, должно быть уничтожено как “отсталое”, “второсортное”, “мешающее прогрессу”, “неоптимальное” и т. п.

Русская революция начала XX века, а затем системный антикапитализм в виде СССР, казалось, должны были покончить с этим, но удалось — в 1930-1950-е годы, то есть в сталинский период — лишь приглушить, подавить, как оказалось — временно. Со второй половины 1950-х годов началась эрозия системного антикапитализма как “системного” и как “анти-”. В номенклатуре к рубежу 1960-1970-х годов сформировался небольшой, но весьма влиятельный, ориентированный на Запад слой, которому само наличие СССР, советской власти мешало превратиться в класс собственников; одно дело тайком размещать на Западе активы, создавать паутину совзагранбанков в обмен на уступки Хозяевам Запада и отказ от прорывных технологий или даже сдачу их врагу с опаской, что возьмут за задницу, и совсем другое — легализоваться в прямом и переносном смысле, демонтировав строй, который основан на отрицании частной собственности и эксплуатации. Отсюда — второе, уже антисоветское пришествие автофобии, тщательно камуфлируемое до поры до времени под пролетарский интернационализм, под нетерпимость к национализму (особенно русскому), ко всему “почвенному”. Показательно, что будущий “прораб перестройки” А. Н. Яковлев впервые засветился статьёй-доносом, направленной против писателей-почвенников.

Так же, как вокруг автофобов эпохи позднего самодержавия сформировался целый слой обслуги (интеллигенция), у автофобов позднего реального социализма, стремившихся превратиться в собственников, сформировалась своя обслуга — так называемые “либералы”; имя им легион — аксёновы, любимовы, окуджавы и прочие. В виде якобы демократической фронды, “социализма с человеческим лицом” (“уберите Ленина с денег”) все они сознательно или полусознательно работали на слом системы — на будущих собственников и на своё превращение из квазиинтеллигенции в культур-буржуазию. Социальной базой властно-интеллигентских автофобов в позднем СССР стал активно формировавшийся с 1970-х годов слой советских мещан, лавочников — продукт реформы Косыгина-Либермана. Подчёркиваю тесную связь советского мещанина-лавочника 1970-1980-х годов с антисоветчиками-либерастами во власти. Пунктиром эта связь наметилась уже в конце XIX века. В “Заметках о мещанстве” Горький чётко её зафиксировал: “Мещанство — это строй души современного представителя командующих классов”. В позднесоветское время — и во многом именно поэтому оно стало поздним, то есть закатным советским — мещанство, социальное лабазничество стало строем души определённой части партноменклатуры и КГБ, членов их семей, особенно третьего советского поколения — (условно) внуков советской верхушки, циничных, шмоточноориентированных, ненавидящих народ и ту власть, которая пусть всё меньше, но выражала интересы простонародья. Как прав оказался Н. Бердяев, заметивший: “Самая зловещая фигура в России (советской. — А. Ф.) — это не фигура старого революционера, а фигура молодого человека, внука тех, кто делал революцию”.

1991 год стал триумфом советских лавочников всех уровней и внуков тех, к кому “просто мздой, не наказаньем пришёл... год тридцать седьмой” (Н. Коржавин) — тех, чьи дедушки до чисток 1937-1938 годов руководили НКВД И ГУЛагом и кто после 1991 года очень хотел превратить Россию в либерально-фашистский ГУЛаг. Тот год и последовавшая за ним ельцинщина стали триумфом тёмной стороны советского общества, тени, которая перестала знать своё место.

— Какова, по-Вашему, цель нынешних автофобов?

— В сегодняшнем властно-экономическом раскладе постсоветские автофобы ведут дело к ликвидации России как геополитической, культурно-исторической и демографической целостности. Во-первых, в ситуации нынешнего противостояния путинского режима с Западом они рассчитывают, что с помощью Запада устранят последний, пусть слабый, но реально существующий в виде суверенитета политический и правовой барьер на пути полного и бесконтрольного расхищения-эксплуатации русских ресурсов и полного подавления русского народа как культурно-исторического типа. Во-вторых, сокрушение России позволит этой публике спрятать в воду концы своих преступлений, за которые, в случае сохранения РФ и тем более восстановления её мощи, им придётся так или иначе отвечать.

Эти факторы лепят из автофобов почти абсолютных национал-предателей, ненавидящих в лице путинского режима российскую государственность, а в лице народа (“ватники” и т. п.) — всё русское. Опять же по сталинской формуле — национальное по форме, классовое по содержанию.

Эта публика готова стать приказчиками-плохишами “международного сообщества”, то есть мировых ростовщиков и транснациональных корпораций, не чувствуя, что новые хозяева вышвырнут их за борт, как только осуществят пиратский захват флагмана “Россия”. Впрочем, и в случае, если захвата не произойдёт, их всё равно вышвырнут — это сделает команда флагмана.

— После Крыма и в ходе украинского кризиса ситуация, кажется, изменилась: с одной стороны, мы видим подъём патриотизма, державных чувств в широких слоях, населения, с другой — государство взялось за тех, кто по разным направлениям ведёт против него подрывную деятельность. Достаточно вспомнить закон об “иностранных агентах”, вытеснение ряда НПО, спонсировавших, якобы научную, а по сути — пропагандистско- идеологическую деятельность антигосударственного, антироссийского характера (если брать сферу истории, то это очернение нашего прошлого, фальсификация советского периода и т. п.)

— Да, ситуация, безусловно, изменилась. Украинский кризис выявил не только внешних, но и внутренних врагов России, а власть поняла их опасность для себя и зафиксировала свою позицию. Даже не будучи последовательной, эта позиция сильно напугала прозападную шушеру, трущуюся вокруг определённых фондов, образовательных и медийных структур и долгое время безнаказанно и радостно поливавших грязью Россию. Однако рано или поздно испуг пройдёт, к тому же хозяева потребуют активизации. По мере развёртывания противостояния “Запад — Россия” наш геополитический противник и его союзники, а точнее — подельники в российском олигархате и истеблишменте попытаются изменить ситуацию на идейно-пропагандистском фронте, вернуть её во времена ельцинщины. Разумеется, для этого нужны новые оргструктуры, кадры.