Олег Кашин - Власть. Монополия на насилие

Речи, которые во вторник произносили защитники в прениях, звучали уже не как выступления сторон в состязательном процессе, а как тексты из сборников типа «Речи, которые изменили мир», и я уверен, что очень скоро мы эти тексты именно в таких сборниках и прочитаем.

Я участвовал — и как свидетель, и как репортер — во многих процессах над нацболами. За судом над Ходорковским следили все. Какие у нас еще были резонансные процессы? Ни один из них не давал ощущения буквально физического прикосновения к истории. Я не знаю, каким будет приговор судьи Сыровой или кто там его писал на самом деле. Я не знаю, какое будущее ждет самых известных сегодня в мире русских панков. Но я знаю точно, что стенограмма этого процесса станет тем документом, по которому следующие поколения будут составлять впечатление о нашем времени, как мы изучали советские шестидесятые по известной записи суда над Иосифом Бродским, сделанной Фридой Вигдоровой. Это и есть мой главный прогноз, связанный с этим процессом.

1 февраля 2012. Лучше бы, конечно, это был заговор. Чтобы было какое-нибудь совещание у Володина, и чтобы Вячеслав Викторович, ерзая в сурковском кресле, раздавал указания: поющие десантники, агитпоезд до Иркутска, выступления кандидатов в президенты (и проверьте — чтоб Жириновский обязательно был!) и кроме кандидатов еще ораторов десять, да позануднее, чтобы все уже точно взвыли, если не от мороза, то от ораторов. Было бы это элементами заговора — было бы действительно лучше. Заговору можно противостоять, можно разоблачать его, можно с ним бороться. Заговор — вещь вообще если не понятная, то логичная.

Но, кажется, никакого заговора нет. Все это — и поезд, и десантники, и явно избыточный митинг и прочее — все это сложилось само собой, и даже ветеран ЧК Геннадий Владимирович Гудков в оргкомитете митинга представляет в нем только самого Геннадия Владимировича Гудкова, а не стоящую за ним всероссийскую закулису. Все происходит само собой без внешнего вмешательства. Организаторы шествия 4 февраля сами конвертировали то богатство, которое свалилось на них 10 декабря, в агитпоезд до Иркутска и в поющих десантников. Это не злой умысел, это просто по-другому не получилось.

Я не критикую оргкомитет шествия, я сам, в конце концов, член этого оргкомитета, хоть и прогуливающий его заседания. У меня даже есть готовое оправдание всем провалам, связанным с организацией субботнего шествия — за путинские двенадцать лет даже те, кто когда-то что-то умел (о Владимире Рыжкове коллеги почтительно говорят — он еще двадцать лет назад на Алтае гигантские митинги собирал; Борис Немцов, кстати, тоже ведь собирал — еще в Горьком, еще когда город даже не был Нижним Новгородом), растеряли все свои навыки и превратились в печальные тени, мелькающие в трансляции «Сетевизора» из Сахаровского центра. Путинские двенадцать лет — это было плохое время. Поле вытоптано, политики не было, всеобщая деградация и одичание — странно было бы, если бы после такого времени в России откуда-то взялся бы полноценный политический класс, который смог бы всерьез организовать и возглавить протесты, ну и так далее — при желании даже на Путина можно свалить ту грустную картину, которую все наблюдают во время оргкомитетовских дискуссий. Я говорил на «Дожде» Борису Немцову: вам кажется, что это продолжение той оппозиционной истории, которая у вас была до прошлого года — «Солидарность», «Демвыбор» и прочее, — а ведь в декабре началась новая история русской политики. Немцов радостно согласился: конечно, новая, и я ее пишу. Посмотришь трансляцию оргкомитета — а ведь и правда, эту историю пишет Борис Немцов.

Когда зрелище станет совсем невыносимым, кто-нибудь обязательно скажет, что трансляция — это, конечно, лишнее, а то вот сейчас люди увидят, во что все превратилось, и не придут четвертого числа. Мне кажется, все ровно наоборот — это надо показывать. Как заседают четвертый час, выбирая ведущего для митинга после шествия или обсуждая технологию распределения демонстрантов по колоннам. Во вторник даже жребий тянули. Это надо показывать и надо смотреть. Беспомощность организаторов, если разобраться, — это самая убедительная агитация в пользу того, что идти на шествие обязательно надо. Нужно понимать: это тот случай, когда развитие событий действительно зависит от каждого, кто выходит на площадь. Посмотри на Геннадия Гудкова и подумай, что может зависеть от него — он же даже мандат не сдал. От Геннадия Гудкова ничего не может зависеть — да ведь и не должно. Поэтому — выходи, протестуй, записывайся наблюдателем на выборы — сам, только сам. «Они» точно не справятся, посмотри на них.

16 августа 2012. Сейчас об этом даже как-то неудобно вспоминать, но полгода назад, когда история с панк-молебном Pussy Riot только начиналась, их выступление в ХХС в большей степени выглядело удачным предвыборным подарком штабу Владимира Путина, чем новым эпизодом протестной активности. Я сейчас осторожно формулирую — подарком, но если совсем прямо, то выглядело это тогда нормальной такой провокацией «той стороны». Провокацией, сопоставимой со всей историей про «креативный класс» и «быдло».

Расколоть Болотную площадь по несущественному, но почему-то для всех болезненному церковному вопросу (помните, кстати, первоначальную реакцию Алексея Навального на акцию в ХХС?), переключить внимание протестующей общественности с Путина куда-то вбок — даже не на патриарха, а на очень условную церковь-в-союзе-с-властью. Продемонстрировать, наконец, зрителям программы «Время», что на антипутинские митинги выходит не просто «креативный класс», а атеисты, феминисты и ЛГБТ-активисты, то есть люди, может быть, даже и хорошие, но точно не относящиеся к большинству. То есть это совершенно точно была большая удача путинского штаба, а дальше уже непонятно — случайная или нет.

Сейчас версия случайности стала почти канонической — в самом деле, никто не мог ожидать, что будет дальше; Мадонна и Бьорк точно не в доле с Вячеславом Володиным или, как говорит дьякон Кураев, с Сергеем Капковым. Очевидно, так все и войдет в историю: что все вышло само собой, за девушками никто не стоял, а потом просто наложились друг на друга всевозможные обстоятельства, от людоедской судебной системы до безграмотной и злобной певицы Ваенги, — и к лету уже стало просто неприлично не поддерживать Pussy Riot и хотя бы раз не сфотографироваться в балаклаве. Скорее всего, я думаю, так все в действительности и было.

Но если предположить, просто предположить, что было все-таки не так, и что текст «Богородица, Путина прогони» согласовывался в тех же кабинетах, в которых согласовываются сюжеты разоблачительных фильмов НТВ — давайте пофантазируем. Предположим, что это была одна из многих находок путинских пиарщиков. Чтобы поссорить, отвлечь и продемонстрировать. И они отвлекли и поссорили. Кто знает — вдруг это именно из-за Pussy Riot в марте случилось только два вялых митинга, и протестное движение почти сошло на нет.