Дэвид Саттер - Как Путин стал президентом

— Зачем же послом в Москву был назначен Майкл Макфол, которого многие считают большим специалистом по сменам режима?

— Я бы не делал акцент на назначении Макфола. Есть политика администрации, и он проводит эту политику. Как посол в Москве он обязан это делать. Другое дело, если Майкл играл роль в формулировании политики «перезагрузки», а люди его предупреждали (о рисках этой политики. — « Газета. Ru »), не исключая и меня, то он несет частично ответственность за это.

— Только на днях я встречался с представителями американской администрации. Могу сказать, что внутри нее идет интенсивный процесс выработки новой линии в отношении России. Высказывались идеи, что именно Конгресс мог бы занять более жесткую позицию и надавить, таким образом, на администрацию Барака Обамы, по-прежнему придерживающуюся в отношении России политики «перезагрузки».

— Я думаю, что события в России рано или поздно убедят администрацию Обамы в необходимости пересмотреть свою политику в отношении России. Путинский режим не станет лучше. Просто по своей природе он не может стать лучше, он может стать лишь более репрессивным, и администрации Обамы будет трудно извиняться за него. Сам этот факт будет влиять на Конгресс через американское общественное мнение, побуждать к каким-то действиям. Но сейчас отношение Обамы остается прежним. Во-первых, мы не знаем, будет ли Обама переизбран. Если будет избран Митт Ромни, я весьма уверен, что он займет куда более жесткую позицию в вопросах защиты прав человека в России, чем Обама. Но даже если Обама будет переизбран, события в России вынудят Америку занять более жесткую позицию.

Я боюсь — во всяком случае, как я вижу ситуацию — все будет оборачиваться не лучшим образом. Этот режим находится у власти в течение 12 лет и планирует оставаться у власти вечно. Это означает, что все тенденции, которые были порождены им, коррупция, нарушения прав человека, беззаконие, будут только усугубляться. Оппозиция будет расти, недовольство будет расти, а возможностей будет меньше и меньше, а режим будет стараться удержаться у власти, и сможет он это сделать лишь через усиление своего репрессивного характера.

Так что мы увидим больше давления со стороны США в вопросах защиты прав человека. И в этом свете очень печально то, что произошло с «Радио Свобода», потому что эта радиостанция была одним из самых важных инструментов влияния США и вообще западного мира в России. Она была очень важна для либеральной российской интеллигенции. Но бюрократические решения в Америке иногда принимаются таким же глупым образом, что и в России.

В Сарове Владимир Путин Лермонтова не цитировал. Обращаясь к представителям научной, военно-промышленной и иной элиты, он формулировал задачи, рассказывал о достигнутом, оценивал перспективы. В том числе и внешнеполитические. И в частности — заокеанские.

Кандидат в президенты РФ остановился на международном аспекте проблемы «…Придут какие-то неоконсерваторы, и они будут закручивать гайки — ну пусть закручивают. Они дозакручиваются до того, что у них резьба лопнет. Это же политика, которую они проводят, затратная и неэффективная…»

На военно-техническом: «…Предпринимается попытка… баланс разрушить и создать для себя монополию на неуязвимость… Мы будем предпринимать асимметричные, но эффективные шаги».

И, наконец, на внутрироссийском: «Что касается наших внутриполитических событий, то… все, кто действуют в рамках правового поля… должны быть уверены в том, что их конституционные права будут гарантированы. Все, кто выходит за рамки этого поля, должны знать, что все, кто нарушают действующее законодательство, будут тоже поставлены в одинаковые условия, и соответствующая реакция со стороны государства последует».

Каков смысл политического послания Владимира Путина стране и миру и как он прочитывается в США? об этом корреспондент русской службы «Голоса Америки» побеседовал с американским журналистом и писателем (на протяжении многих лет — корреспондентом газеты Financial Times в СССР) Дэвидом Саттером.

Алексей Пименов: Господин Саттер, как в выступлениях Путина — в Лужниках и в Сарове — соотносятся предвыборная риторика и долгосрочные внешнеполитические и военные задачи страны?

Дэвид Саттер: Путин хочет создать впечатление, что Россия — это осажденная крепость, а он — спаситель страны. Это стремление изобразить дело так, будто страна находится в кольце врагов, восходит к советским временам. Тогда официальные лица не уставали повторять, что Советский Союз окружают американские военные базы. Применил эту тактику и Путин в 1999 году — чтобы достичь верховной власти — когда ответственность за взрывы жилых домов в Москве была возложена на чеченцев, а он предстал в роли спасителя отечества. Именно эта тактика используется сегодня: Путин стремится отвлечь внимание от злоупотреблений — творимых как его окружением, так и им самим.

А.П.: С чем, на ваш взгляд, связаны вызовы, с которыми сталкивается сегодня Путин, а также представляемая им правящая элита?

Д.С.: Главный вызов, главная проблема для путинской власти — это вновь проявившаяся готовность россиян протестовать. Эта волна выступлений протеста не приведет к тому, что Путин потеряет власть. Однако табу нарушено. Общество — и в частности образованное общество — пришло в движение. Активно протестуя против злоупотреблений, с которыми ему приходится сталкиваться и масштаб которых растет год от года — на протяжении всего периода пребывания Путина у власти. В результате конфронтация будет расти, и Путин не сможет победить без репрессий. Будущее покажет, в состоянии ли он прибегнуть к репрессиям в масштабах, необходимых для того, чтобы обеспечить его дальнейшее пребывание у власти.

А.П.: Как бы вы охарактеризовали политическую традицию, к которой принадлежит Владимир Путин? Точнее — как наследие прошлого соотносится в его политике с необходимостью решать новые проблемы?

Д.С.: Путин — это продукт российской авторитарной традиции. Предполагающей, в частности, пренебрежение общества к достоинству отдельного человека. Власть в таком обществе всегда будет принадлежать человеку, похожему на Путина, — поскольку у лидеров с действительно ярко выраженными индивидуальными чертами и способностями просто не будет возможности достичь политического успеха.

Впрочем, от прежних российских властителей путинская элита отличается тем, что у нее нет каких бы то ни было далеко идущих политических идей. Всерьез они на это даже не претендуют. Эти люди борются только за себя.