Александр Дугин - Русская война

Сегментами этой глобалистской сети выступает как прямое проамериканское лобби экспертов, политологов, аналитиков, технологов, которые окружают власть плотным кольцом, так и многочисленные американские фонды, которые все еще активно действуют на территории России, подключая к своей сети интеллектуальную элиту. Представители крупного российского капитала и высшего чиновничества естественным образом интегрируются в западный мир, где хранят свои сбережения. Средства массовой информации массированно облучают читателей и телезрителей потоками визуальной и смысловой информации, выстроенной по американским лекалам. И большинство этих процессов невозможно квалифицировать как действия «внешней агентуры», как это было в индустриальную эпоху. Технологии информационного века не улавливаются классическими системами и методиками индустриальных спецслужб.

На данный момент складывается впечатление, что Владимиру Путину ничего не угрожает. Рейтинг действующего президента высок, а ожидаемые результаты «Единой России» не оставляют сомнений. И это неудивительно. Понятие «Путин» в сознании народа стойко ассоциируется со стремлением утвердить заново суверенитет России, а это, как показывает история, для русского человека всегда является самым важным. Путин – это не суверенная демократия, Путин – это просто суверенитет, демократия – это в нагрузку или для внешнего пользования. Может быть, Путин действительно искренне верит в демократию, но это неважно, так как много кто искренне верит в демократию, но они из-за этого «путиными» не становятся. Чаще всего искренне верующие в демократию люди становятся чем-то противоположным Путину, то есть либералами, врагами России и русского народа. Путин же – это суверенитет России.

То, что в Путине не суверенитет России , то второстепенно и незначимо. Смысл действий Путина в том, чтобы укрепить этот суверенитет. Будет укрепляться и отстаиваться в условиях глобализации суверенитет России – будет преемственность политической системы, не будет – не будет преемственности. Поэтому не важно, кого Путин предложит в качестве преемника, не важно, как он решит даже собственную судьбу после ухода от власти – все это второстепенно перед фактом: будет ли охраняться и укрепляться суверенитет России или он ослабнет. В этом и заключается «план Путина», все остальное не важно.

Каковы же угрозы курсу Путина на суверенитет, кто является «врагом» Путина? В сегодняшней внутриполитической картине серьезных угроз явно не существует. Нет никаких сомнений в том, что «Единая Россия» до тех пор, пока Путин будет ее поддерживать, будет получать значительное количество голосов на выборах. Как только Путин отзовет свою легитимность, история партии «Единая Россия» тут же закончится. Что касается других партий, то ЛДПР и «Справедливая Россия» – это своего рода продолжение структур Управления внутренней политики Администрации президента в Государственной Думе. Коммунисты полупредсказуемы, а значит, полууправлемы, но в критических для Кремля ситуациях они всегда на стороне Кремля. А значит, у нас и дальше будет полностью управляемый из Кремля парламент, не представляющий угрозы для Путина. Многие не хотят этого, но, видимо, придется с этим смириться, поскольку у нас есть ностальгическое, в рамках патриотического консенсуса, представление о политической консолидации элит, и есть новое путинское направление на суверенитет. Эта номинальная, управляемая «оппозиция» в лице ЛДПР, «Справедливой России» и КПРФ не так уж и плоха, она патриотична, если не смотреть на некие эксцессы. Но даже Зюганов, несмотря на разовые истеричные выпады, вполне договороспособный политик. В значительной степени эксцессы сближения КПРФ с «оранжевыми» на прежних этапах являлись результатом того, что Кремль в какой-то момент совершенно напрасно загнал Зюганова в угол. Что и вызвало резкое отношение к власти тех, кто мог бы быть ее левой опорой.

Управляемый парламент с левой, нормальной, вменяемой оппозицией в лице социал-демократов «Справедливой России» и коммунистов не является угрозой для стабильности России, а является, наоборот, залогом полной благостности в партийно-политическом пространстве. Однако существуют вызовы и угрозы куда более серьезные. США стремительно меняют манеру и методологию взаимодействия с другими государствами, оттачивая технологии сетевых войн с каждой неудачной попыткой, коих в отношении России было уже несколько.

Мы уже установили, что сетевые войны – это войны, которые ведутся преимущественно в информационной сфере и основаны на использовании эффекта резонанса, когда самые разнообразные, не связанные между собой идеологические, общественные, гражданские, экономические, этнологические, миграционные процессы манипулируются внешними операторами для достижения конкретных целей. Главной целью в сетевой войне является десуверенизация тех, с кем она ведется. Однако сетевая война ведется американцами, по их собственному признанию, не только против их противников, но и против их союзников и нейтральных сил, поскольку в нынешней глобальной системе США не допускают наличия никакой иной субъектности помимо своей собственной, и наличие суверенности не предусмотрено даже для союзников, которые тоже подвергаются десуверенизации, как и противники. Таким образом, мы имеем дело с новой моделью взаимоотношений всех стран – и в первую очередь России с США, – которая не сводится к обычной логике: друзья/враги, конкуренция/партнерство, противостояние/сотрудничество. Логика сетевых войн лежит в другой плоскости. И, к сожалению, наш президент и наше руководство пока принципиально не готовы осознать эту ситуацию. Они иначе воспитывались, они совершенно не учитывают ни постмодерн, ни сеть. Власть в целом и Путин лично сегодня беззащитны перед сетевыми вызовами со стороны США, не готовы адекватно реагировать – в силу других исторических традиций, а также в связи с огромным количеством технических и хозяйственных проблем, которые власть вынуждена решать. Но именно глобальная сетевая война сегодня является главным содержанием мировой политики. Для сетевой войны не существует государственных границ, для нее нет преград, нет зон влияния национальных администраций. И если прямое вмешательство внешних сил можно пресечь, как это сейчас делает Путин, то ни постмодерн, ни сеть прямым, лобовым образом запретить не получится – и в этом главная угроза суверенитету России и лично Путину.

Основы инфраструктуры сетевой войны в России американцы заложили еще в 80-е и особенно в 90-е годы. Наше общество сплошь пронизано различными сетями, которые не идентифицируются ни как враждебные, ни как подрывные, не являются прямой агентурой западных спецслужб, не получают деньги за «продажу Родины», но при этом они координируются внешними центрами с помощью особых технологий. Тот факт, что существует активный внешний игрок, имеющий мощный сетевой инструментарий внутри Российской Федерации, великолепно отлаженные в онлайн-режиме системы сетевого влияния, и составляет фундаментальную угрозу для Путина и его курса.