Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6540 ( № 5 2016)

Вскоре я переработал и переиздал свою книгу. На Первом канале по ней вполне легально сделали цикл. И после этого началось какое-то грандиозное пиршество. Украинский канал СТБ в фильме «Неопубликованные произведения Остапа Бендера», украинская компания «Медиа-солюшенс» в фильме «Мисс интеллектуальная афера – Ольга фон Штейн», московский сценарист Владислав Андреев в фильме «Прототипы. Осип Шор», московский писатель Владислав Щербак в книге «Самые известные русские мошенники. История России в аферах», рижский писатель Анатолий Гончаров в книге «Голые короли», смоленский драматург Дмитрий Монахов в либретто оперы «Шухер», автор журнала Woman On Top Валерия Мухоедова в статье «Цветы зла: блистательные авантюристки», автор журнал «Босс» Игорь Атаманенко в статье «Гибель за металл» радостно присвоили мои сюжеты или фрагменты текста. Наблюдать это было вдвойне тоскливо, поскольку поделки плагиаторов отличала потрясающая бездарность.

Громкая постановка «Одесса 913» придаёт плагиату столичный размах. Это шоу «для всех», созданное продюсером Леонидом Роберманом и его протеже, режиссёром Родионом Овчинниковым. Это сшитый из ярких лоскутов балаган, который лихо мчится с танцами, стрельбой, стенаниями про «жидов» и «кацапов», но иногда притормаживает и льёт в душу зрителя мутную тоску еврейского бытия. Он приятно вульгарен. Публика явно не считает себя пострадавшей.

Другое дело – автор этих строк, ограбленный в рамках статьи 146 Уголовного кодекса. Не указано имя, не оформлен переход прав, не выплачен гонорар. Даже сплясать не дали в финале.

Сообщаю людям высокой культуры, призывая Бога в свидетели: у Бабеля нет героини по имени Лиза Мельникова. Её не создавало и восхитительное одесское мифотворчество. Это мой персонаж – русская анархистка, чья высокомерная дерзость покорила Крика во время ограбления ресторана. У Бабеля нет героя по прозвищу Мимо Кассы. Его не создавало и неисчерпаемое одесское мифотворчество. Это мой персонаж – нелепый грабитель, который ворвался в лавку скобяных изделий и только у кассы обнаружил, что забыл револьвер. Я дал ему имя реального человека. Сруль Нахамкис – это дальний родственник Бабеля, которого раскопал (ну не буквально, конечно) одессит Ростислав Александров.

Очевидные всплески постановки, радующие зал, – ограбление ресторана со стихами Багрицкого на устах, ограбление банка под анархистскую проповедь и экзекуция Мимо Кассы. Он раздел Шаляпина, мирно гуляющего накануне концерта, и за это преступление, позорящее городской бандитизм, Беня Крик придумал ему особое наказание.

Всё это вырвано с мясом из моей повести «Трагедия чёрного рыцаря» (она же «Рыцарь с большой дороги»), дважды опубликованной в газете «Совершенно секретно» и вошедшей в книгу про авантюристов России. Да и сам главный герой в постановке наделён чертами, которых у Бабеля нет. Его персонаж – это хмурый и расчётливый бандюган, полностью погружённый в свой маленький этнический мир. Это человек, который за три тысячи рублей женился на мужеподобной Баське. Героя поднимает текст Бабеля, но сам он приземлён и вульгарен.

Мой герой абсолютно другой. Он наделён артистизмом, чувством юмора и мечтательностью. Моя повесть в своё время и родилась как спор с классиком. Меня вдохновило маленькое литературное открытие. Я догадался, как родилось имя «Бенцион Крик», которое очевидно не подходит герою Бабеля. В нём слышится чуждость статичному, погружённому в расчёты и склоки миру бабелевского детства. Оно из другого мира, из книг про морских разбойников, наполняющих юную душу жаждой приключений и подвигов. В период отрочества писателя была крайне популярна сказка Джеймса Барри о Питере Пэне, где действует Капитан Крюк. Вслушайтесь: «Ка-пи-тан Крюк» и «Бен-ци-он Крик». Это неслучайное созвучие и неслучайное совпадение по слогам.

Бабелю явно нравился этот персонаж, умный, крутой и способный проявить милосердие. Наверняка мальчишкой Бабель играл в пиратов, представляя себя на корсаре и в абордажном бою. Отсюда в «Одесских рассказах» эта очевидная странность – еврейский бандит с таким именем.

Я поставил задачу – создать героя, которому имя Бенцион Крик подходит. И оттолкнулся от истории Моисея Винницкого, он же Мишка Япончик, но наполнил бандитскую душу мечтой – ностальгией по рыцарству. Я наделил своего героя артистизмом и поэтичностью. Я создал трагикомедию, не взяв ничего из одесского мифотворчества. Я намеренно не использовал «одесский язык». Не потому, что он мне не нравится, а потому, что мой герой, воспитанный на европейской классике, на нём говорить не может.

Я не нарушил прав наследников Бабеля, поскольку создал другой персонаж, а такого объекта авторского права, как имя персонажа, не существовало в 2004 году и не существует сегодня. Использование имён чужих персонажей (с почтительным указанием на автора, как у меня, или без такового) – это целая литературная традиция. У нас ей следовали, к примеру, Пушкин и Салтыков-Щедрин.

И вот черты моего героя оказались перенесёнными в постановку Ермоловского театра. Прямые цитаты из моей повести рассыпаны по всему первому акту и искажены «под Одессу». У меня: «Это плохо, господа, что вы не интересуетесь поэзией». В спектакле: «Плохо, господа, шо вы не интересуетесь за поэзию».

Всё понимаю. «Одесские рассказы» прекрасны. По ним плачет сцена. Но возникает проблема. Ставить Бабеля по Бабелю – это значит делать шоу для зала с тремя рядами, два из которых будут не всегда заняты. Бабель – превосходный стилист, тонкий и глубокий писатель, но драматургия – не его конёк явно. Поэтому деятели искусств несут отсебятину, что вполне позволительно, или обращаются к чужим повестям.

В своём интервью режиссёр «Одессы 913» Родион Овчинников говорит, что провёл глубокие изыскания и написал сценарий пополам с классиком.

А классиков-то в данном случае два…

Я б в философы пошёл...

Общество / Человек / О, времена!

Теги:плагиат , право , законодательство , наука

Докторский корпус считается элитой любой науки. В философии всю вторую половину прошлого века число докторов соотносилось с числом кандидатов примерно как 1:10. Сейчас это соотношение близко к единице.

Если раньше элитный круг складывался в основном из вузовских преподавателей и работников научных учреждений, то теперь туда интенсивно проникают чиновники, политики, бизнесмены. Причём без соответствующего образования. С дипломами инженера, учителя, юриста, экономиста, даже музыканта. В других сферах такое исключено.

Всё больше появляется докто­ров не по основным философским направлениям («онтология и теория познания», «философские проблемы естествознания» и т.д.), а связанным в лучшем случае с общенаучной проблематикой («этика», «эстетика», «культурология», «религиоведение» и т.д.). Нельзя сбрасывать со счетов и влияние отечественного рынка, широкого распространения платных публикаций и платных защит, которые касаются прежде всего докторских диссертаций. Увеличивается количество людей, защитившихся не в общепризнанных философских центрах, а в местах, в которых специализированные советы появились относительно недавно и где крупные авторитеты отсутствуют.