Олег Мороз - Почему «поставили» именно Путина

Несмотря на то, что оппозиционное думское большинство обозначило свою позицию достаточно четко, Кремль не оставил надежду переломить настроения депутатов. Началось затяжное маневрирование двух противостоящих друг другу ветвей власти: исполнительной и законодательной. Обсуждалась возможность формирования «коалиционного» правительства, заключения своего рода политического договора, соглашения между исполнительной властью и всеми политическими силами, представленными в Госдуме.

К планам насчет политического соглашения добавилась идея подписания еще одного документа о концепции действий по выводу России из кризиса.

Основную цель политического соглашения, каким ее видит Дума, разъяснил спикер нижней палаты Селезнев: «Его смысл в том, что президент должен гарантировать, что правительство, которое будет сформировано на коалиционной основе, не будут без конца дергать, что премьер-министр будет располагать всеми полномочиями по руководству кабинетом, сам будет определять его кадровый состав».

Селезнев также добавил, что он и его коллеги намерены обратиться к президенту, чтобы он сам внес поправки в Конституцию, усиливающие роль правительства.

В общем-то, трудно было себе представить, чтобы Ельцин пошел на подобное изменение Конституции, ограничивающее власть президента. Не для этого он выдержал тяжелейшую битву с Верховным Советом в 1992–1993 годах. К тому же теперь, как мы знаем, в центре его помыслов был поиск преемника, а обязательство «не дергать» правительство, не менять при необходимости премьера сильно связывало бы ему руки при решении этой задачи. Однако дальнейшие события показали, что в поисках компромисса Ельцин готов был идти как никогда далеко. Да и планируемое политическое соглашение, а оно при всех вариантах предполагало значительные уступки оппозиционерам, по замыслу Кремля, должно было стать платой за назначение Черномырдина премьером.

Забавно, что в первых же своих публичных выступлениях и.о. премьера стал утверждать почти то же самое, что он говорил в декабре 1992 года, когда в первый раз сделался премьером. По его словам, в числе приоритетных задач нового правительства будет промышленная политика, «так как чисто монетаристскими мерами Россию из кризиса не вытянуть». Не ясно было, то ли это просто политические декларации, призванные ублажить оппозицию, то ли взгляды Черномырдина за прошедшие без малого шесть лет в самом деле не изменились.

Впрочем, довольно скоро, «разобравшись в обстановке», Черномырдин заявил: «Основная цель — остановить падение рубля, не позволить разрушить экономику». Стало быть, без монетаризма все-таки трудно было обойтись.

Довольно двусмысленную позицию по отношению к кандидатуре Черномырдина занял столичный мэр Юрий Лужков. С одной стороны, он говорил, что в принципе поддерживает ее и не сомневается, что она будет утверждена Думой, с другой, весьма негативно оценивал деятельность предыдущего правительства Черномырдина, даже противопоставлял ему правительство Кириенко, который, по словам мэра, «не сделал ни одной стратегической ошибки». Но это-то и было главным, по крайней мере, публично оглашаемым, аргументом думской оппозиции: если Черномырдин за пять с половиной лет не сделал ничего хорошего, какие есть основания надеяться, что он совершит что-то путное, вновь став премьером?

Сам Черномырдин парировал эти доводы коротко:

«Я уже не тот Виктор Степанович…»

Как большинство кандидатов в премьеры ельцинского периода, стремясь показать себя с лучшей стороны, Черномырдин работал с полной самоотдачей. На вопрос корреспондента «Комсомольской правды», каков режим его работы в первые дни его «и.о. — премьерства», Черномырдин ответил: «Я… потерял грань между ночью и днем. За последние четверо суток (после того, как Ельцин назвал его кандидатом в премьеры. — О. М. ) я спал в общей сложности не более семи-восьми часов».

Между тем, работа над политическим соглашением между ветвями власти — его подписание должно было предшествовать рассмотрению кандидатуры Черномырдина в Думе — явно пробуксовывала. Оппозиция упорно настаивала на изменении Конституции, на перераспределении властных полномочий между президентом и правительством в пользу последнего, президентская сторона была категорически против. В интервью телеканалу РТР Ельцин сказал, что даже сейчас, еще до утверждения премьером, Черномырдину «дано полномочий столько, сколько полагается… премьер-министру любой, конечно, развитой, страны», что он обязан советоваться с президентом лишь «по стратегическим задачам», а все остальное — «пожалуйста, решай». То есть, решай самостоятельно. Ельцин также добавил, что в прошлом, в бытность свою председателем правительства, Черномырдин не использовал в полной мере даже тех «политических полномочий, которые у него имелись». Так что, какие еще полномочия тут требуются?

Кстати, в этом интервью Ельцин прямо заявил, что не уйдет досрочно в отставку, не будет баллотироваться в президенты в 2000 году и не намерен распускать Госдуму.

Как мы знаем, досрочно в отставку он все-таки ушел…

Президентская сторона попыталась прибегнуть к обходному маневру — заручиться поддержкой руководства Совета Федерации. Однако, это ничего не решало: кандидатуру премьера на первом, главном, этапе утверждала Дума, а не Совет Федерации.

В конце концов, вроде бы удалось подготовить проект соглашения, в котором отсутствовало требование изменить Конституцию, хотя и подразумевалось, что должен быть «начат процесс пересмотра» Основного закона, а также содержалось требование изменить некоторые другие законодательные акты. Этот проект как будто был приемлем для всех. Однако в последний момент, накануне голосования в Думе по кандидатуре Черномырдина, коммунисты заявили, что их фракция не подпишет проект и будет голосовать против предложенной президентом кандидатуры. Поскольку эта фракция располагала 135 мандатами, отрицательный результат голосования еще не был предрешен (для принятия решения по кандидатуре премьера требовалось не менее 226 голосов), однако, учитывая настроение других фракций и депутатских групп, более чем вероятен.

В Кремле были уверены: то, что коммунисты фактически сорвали подписание соглашения и, соответственно, вновь резко уменьшили шансы Черномырдина — это результат тайного сговора между Зюгановым и Лужковым, который сам тогда метил на место премьера и в дальнейшем президента.

4 сентября, в день, когда должен был состояться второй тур голосования, Черномырдин в отчаянной попытке спасти положение вновь, уже вполне официально, обратился за поддержкой к Совету Федерации. Выступив на его заседании, он представил новую, весьма жесткую «стратегию экономической программы правитель ства». Эти жесткие действия, он вполне это осознавал, не вызовут в обществе большой радости, но его решительность в стремлении вывести страну из кризиса, как он полагал, должна понравиться и в верхней, и в нижней палате. Черномырдин заявил, что России сегодня требуется «фактически мобилизационное управление экономикой», что с января «государство переходит к экономической диктатуре», и он готов лично отвечать за реализацию этого курса.