Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи

Чижевские пробовали втолковать бывшему чинуше: дескать, Соколов никаких работ не вел. Да и до него были ученые, писавшие о возможном влиянии ионов на животных и людей: Каспари и Чермак в 1902-м, Лемстрем и Принсгейм в 1900 году, Скворцов в том же 1900 г. А до них — Кияницын…

Но все было даром. Архангельский налился злобой. И принялся гадить. Он начал распускать в Калуге самые дикие слухи об опытах Чижевского. Например, что подопытные крысы распространяют чуму. Под его влиянием местная власть едва не закрыла лабораторию. И только вмешательство Луначарского, знаменитого народного комиссара (министра) просвещения, спасло работа Александра Леонидовича. «Красный министр» выдал Чижевскому «охранную грамоту». Справку о том, что лабораторные белые крысы — совсем не их корабельные «чумные» собратья, выдал тогдашний нарком здравоохранения, создатель советской медицинской системы, сам Семашко.

Поддержал молодого ученого и Циолковский, живо интересовавшийся первопроходческой работой биофизика-любителя:

«— Вот так всегда бывает. Только человек начнет делать хорошее дело, находятся люди, готовые утопить его в ложке воды. Но ничего — это знак того, что дело верное и нужно бороться за него…»

Так что первую попытку уничтожить его А. Чижевский отбил. Но если бы он мог знать, что по сравнению с тем, что ждет его дальше, она — так, легкая неприятность…

Уже в декабре 1919 года, работая исключительно за счет средств семьи, Александр Чижевский делает открытие: на организм благотворно влияют именно отрицательно заряженные ионы. А вот положительные — вопреки авторитету Соколову — совершенно губительны для живого. Чижевский совершает открытие в момент, когда Красная армия в Сибири ведет жестокие бои с колчаковцами, отбивает наступление Юденича на Петроград, а на юге теснит Деникина. Судьба улыбается молодому гению: его работы поддерживает директор Института биофизики Наркомздрава (Минздрава) РСФСР академик П. Лазарев, профессоры МГУ Бачинский, Аркадьев и Эйхенвальд. Слава об открытии Чижевского доходит до знаменитого нобелевского лауреата Сванте Аррениуса. В мае 1920 г. он пишет в личном письме Чижевскому: «Вы экспериментально доказали факт биологического действия ионов воздуха на человеческий организм, на природу — этот факт, бесспорно, имеет огромное значение для науки…

Мне хотелось бы поближе познакомиться с Вами, хотелось бы вместе поработать, поспорить…»

На сторону Чижевского становится академик А. В. Леонтович. Физиолог с мировым именем, потом — академик АН Украинской ССР.

Таким образом, старые научные вороны, сердито каркавшие на гения в 1917–1918 годах, оказались посрамлены. Автор этих строк, дожив до полувека, отлично знает, что все великие открытия совершаются, как правило, не благодаря научным признанным «светилам», а вопреки им. И вопреки мнению стада дурных обывателей, в каждом видящего мошенника и сумасшедшего. Потому, когда в ответ на заметку в моем блоге о работах Виктора Петрика или какого-нибудь иного смельчака в комментариях наваливают кучи смердящего гуано, я спокоен. Так было всегда. Просто надо делать свое дело и не обращать внимания на обывателей — существ низшей социальной расы. Чижевскому в 1920-м удалось завоевать признание самого Аррениуса. Швед присылает ему посылки с одеждой и едой. В голодном 1920-м это — еще какая поддержка! Аррениус распространяет известие об открытии Чижевского по всему миру, и теперь молодому калужскому гению пишут послания ученые из Франции, Германии, Швеции, Италии. Сам великий француз д*Эрсонваль его привечает и признает.

Но, увы, Советская власть не отпустила Чижевского поработать с Аррениусом в Швеции. Хотя это могло бы спасти ученого и обеспечить его работам совершенно иную судьбу.

Но Чижевский не очень сильно расстраивается. Ведь он считает, что живет в Советской России — в первой в мире «проектной стране», где наука и техника провозглашены величайшими производительными силами, а научно-технический прогресс практически обожествлен. Его поддерживают в самом правительстве страны. Что помешает осуществлению самых дерзких проектов? Логика показывает, что с помощью ионизаторов (электроэффлювиальных люстр) можно лечить людей от многих болезней. Можно обрабатывать воздух в зданиях, давая людям бодрость и силу, уменьшая утомляемость и заболеваемость. Сам Циолковский считает, что в кабинах будущих космических кораблей должны стоять устройства его друга.

И он с утроенной силой продолжает работы. Поражает его фанатичность и исступленность: не получивший формального физического образования историк, он одновременно создает теорию гелиобиологии. Он сравнивает циклы солнечной активности с циклами эпидемий и стихийных бедствий. Он даже успевает написать учебник русской грамматики после реформы 1918 года.

Нарком просвещения Луначарский тоже помогает: он делает Чижевского литературным инструктором в Калуге. Ведь А.Л. с 1915 года входил в литературные круги России, был хорошо знаком с Есениным и Маяковским. Последний очень хорошо отзывался о поэзии Чижевского. В общем, А.Л. был человеком с отлично развитыми обоими полушариями головного мозга. Он, как ученые-титаны эпохи Возрождения, отлично совмещал науку и искусство. А это так бесит «современных ученых» — администраторов от науки и серых эпигонов. (Знаю это по ненависти к Петрику: мол, он картины пишет и скрипки делает — какой же он ученый?) Потом, в тридцатые, этой поэзией Чижевского будут попрекать тупые «ученые»-бюрократы. Мол, ну разве серьезный человек может стишки-то писать?

А в 1920-м именно литературная деятельность Александра Чижевского позволила наркому Луначарскому найти способ его поддержать и обеспечить зарплату от государства.

Занимаясь работой литературоведа, Чижевский одновременно разрабатывает и новое направление: «электронную медицину». Циолковский призывает его набраться мужества: против восстанут врачи. Ибо в их «элевсинские мистерии» вторгается не врач, а биофизик-самоучка. В 1921-м Чижевский пишет труд о влиянии электронов на процессы в человеческом организме — «Морфогенез и эволюция с точки зрения теории электронов». Однако ее так и не издали: не помогла даже санкция Луначарского. Не помогли хорошие отзывы биологов: профессора Кольцова и академика Лазарева. Книгу сочли слишком смелой и спорной. Но Циолковский воодушевлял Чижевского: нынешняя медицина слишком консервативна. Только привнесение в нее точных наук поднимет ее на новую высоту — и тогда медицина сможет «лечить старость». Создаст нового человека — здорового долгожителя. «Человека надо сделать уверенным, крепким, молодым, с большой жизнью, медленно стареющим, не болеющим, с твердой верою в свое здоровье, в свое бытие…» — говорил КЭЦ.