Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6547 ( № 13 2016)

Да, стихи пишут почти все. Но как мало истинных поэтов! Поскольку стихи – уже не просто самовыражение, а тяжкая напряжённая работа, где человек должен быть музыкантом, рудокопом и философом. Музыкантом – потому что ритмический строй стиха, его внутренняя мелодия не менее (а может быть, и более) важна, чем рифма. Создавая образ, поэт лепит его гармонией слов, музыкой созвучий, при помощи классических правил ямба, хорея или амфибрахия творя собственную неповторимую и точную мелодику. Рудокопом ощущал себя, например, В. Маковский, который писал: «Поэзия – та же добыча радия… / В грамм добыча, в годы труды. / Изводишь единого слова ради / Тысячи тонн словесной руды» . И наконец, философом поэту пристало быть в случае, когда ему не удаётся увидеть новые грани и смыслы бытия, неожиданные проекции и глубины его, то есть незачем и не о чем писать… Потому-то статистика такова: на миллион пишущих стихи поэт лишь один. И как же радостно, когда он обнаруживается рядом!

Передо мной небольшая книжица Анатолия Каменобродского «Полуночный рассвет». Не огорчайтесь и не смущайтесь, что она такая тоненькая: просто издана очень экономно, шрифт мелкий, компоновка предельно компактна (издана за счёт автора). И всё же вас ждёт в ней множество и открытий, и улыбок, и неожиданных ассоциаций:

Висели

сливы-соловьи,

осоловели,

извели.

Вовсю свистели –

излови.

Все улетели –

се-ля-ви.

За изящной игрой аллитераций просвечивает грусть о несбывшемся – частый мотив у Каменобродского, но нередко они таят и шутку, и откровенное озорство:

Аввакумы – в вакууме

на веку:

увлекут, навякают –

аве, кум

* * *

несносные

нонсенсы

анонсов!

* * *

красотки,

раскройте

секреты

корсетов!

Но, как пишет сам поэт, звукопись и прочие звуковые вычуры – не только игра. «Надо бы попроще», – скажет, может быть, кто-то из прочитавших эту книгу. Надо бы, но нельзя: тогда не возникнет тонкий оттенок мысли, исчезнет очарование, а изящная метафора превратится в банальность (сколько таких рифмованных банальностей можно встретить даже в солидных изданиях!). Но нетрадиционность формы у Каменобродского – чаще всего лишь средство донести неожиданную и даже парадоксальную истину.

«В ночь ухода укутан / Стал рассветом закат / Слаще мёда цикута / Если выпьет Сократ // Скалы – ласковей пуха // Если рухнет Икар / В эманацию духа – / Радость солнечных кар // Покупаются узы / За глоток красоты / Улыбаясь, Иисусы / Обретают кресты.»

Чаще всего в рецензиях ограничиваются двумя-тремя цитатами поэта, отдавая бóльшую часть текста анализу и различным теоретическим построениям на обсуждаемом материале. Здесь же невольно вновь и вновь вынуждена цитировать, поскольку образный строй стиха столь многослоен и многоинтервален, что передать его прозой зачастую невозможно. Вот, например, миниатюра «Круговорот»: «Застучали тяжёлые жёлуди / в сокровенные двери земли / низвергаются жёлтыми пчёлами / Достучались! Свершилось! / Смогли! // Но, проникнув в желанную темень / и отведав коварных услад, / не пробили могучее темя // и ветвями рванулись назад. // Извергаются ветви фонтанами / в изумление вечных небес, / наливаются вечными тайнами, / обещая вторженье чудес» .

Попробуйте «пересказать своими словами» (как обычно предлагают) эту крошечную зарисовку… Не получится. В ритме, в смене образных картин – внутреннее существование множества вызываемых ими фундаментальных философских догматов: вечный круговорот живого, загадки взаимодействия дерева и камня… и так далее. Всё это сложно раскрыть в нескольких словах. Но ведь стихотворение написано, оно существует и в интенции содержит эту бесконечность мироощущения. Вот именно так и выглядит загадка поэзии: поймать бесконечное в конечном, да ещё и используя минимальное число строк. Увидеть в одном мгновении вечность и «небо в чашечке цветка» дано лишь поэтам. Удивительно, что они ещё существуют, вопреки конкретности двоичного кода современной технократической цивилизации.

Если кто-то решит, что обсуждаемый сборник слишком сложен и отдалён от нынешних, близких всем нам тем, то он ошибается. В качестве аргумента приведу лишь названия некоторых произведений: «Россия», «У моря», «Тридцатые», «Крым», «Мангуп», «Буратино», «Н. Фёдорову»… Социальная направленность лирики, гражданская позиция автора очевидны и однозначны, являются продолжением его мироощущения. Да, он бесспорно увлечён иногда новаторскими поисками формальных возможностей стиха (как в феноменальном полотне «Музыка», где смысл сохраняется при чтении и по горизонтали, и по вертикали), но никогда эти поиски не являются самоцелью, и даже самые актуальные социальные темы не становятся лозунгами или декларациями. Для примера – несколько строф из посвящённого России: «Твои умы, твои пороки, / чья доля – тюрьмы и кресты, / Потом – восторженные строки, / Гранит, и слёзы, и цветы. // Твои орлиные порывы – / В бою полмира сокрушив, / Ещё полмира осчастливить, / Его желанье не спросив…// Эх, Русь!... Но сброшена короста. / Под гимны будущих веков / К ногам твоим ложатся звёзды / Дыханьем загнанных богов» .

Как всё же бедны смыслом привычные канцеляризмы! Написала «гражданская позиция» и задумалась: а что она означает? Гуманизм, доброта, уважение к жизни и людям – разве это не простой и обязательный результат мировоззрения нормального человека, как, например, Антуана де Сент-Экзюпери, Альберта Швейцера и многих других? Это норма – любить детей, Родину, природу, Землю, наконец. А у тех, кто стреляет в беззащитных (как сейчас на Украине), – патология, комплекс неполноценности, которым страдали и «непризнанный гений» Гитлер, и мистик Геббельс, и современные неофашисты всех направлений.

Человек по природе своей добр и талантлив, поэтому и стихи в приведённой книге добры и талантливы. Вот и вся «гражданская позиция».

Как говорит сам Каменобродский: «умствующий творит контур бога, схему, слово бы под разными соусами и приправами. Молящийся видит стопы Бога, не смея поднять взора. Подняв же взор, он хочет видеть всего Бога, а поскольку сие невозможно, жаждет сам стать им. Поэт знает живого – всемогущего? величественного? любящего и страдающего Бога… даже если поёт не о нём» .

В книге есть несколько прозаических новелл из цикла «Девять рассказов о камнях». Мне показалось, это самый слабый раздел, поскольку волшебство звучащего слова (а это, конечно, особенность стихов Анатолия Григорьевича) в нём не ощущается. Между тем проза тоже может звучать как музыка. Вспомним, например, рассказы Константина Паустовского. Я не хочу сказать, что философские новеллы о символике камня, рассказанные в книге, – не литература. Просто мне кажется, что они на порядок слабее мощного звучания большинства стихов. А вот чем дополняются поэтические строки, так это авторскими иллюстрациями. Раскованные и смелые, они говорят и о графической одарённости. Здесь и символизм, и неожиданные ассоциации, характерные для Каменобродского. Ветка, перерастающая в сомкнутую ладонь и одновременно в железное перо или сомкнутый клюв, – смысловая многослойность, сама как поэтический образ. Кстати, недавно смотрела интересную книгу «Графики Крыма», изданную в 2014 году, и обнаружила, что среди самых ярких работ – «Спрут социума» и «Космическая» Анатолия Каменобродского.