Строганов Сергеевич - Азбука жизни. Вспоминая Советский Союз

Кроме доброго сказочного "по щучьему велению, по моему хотению" или чудаковатого шолоховского деда-щукаря, в щучьем образе выразился существующий "в массах", хотя и неодобряемый "свыше" дух своеволия и даже хищничества всевозможных рвачей и хапуг. Он был так широко разлит по всем общественным слоям, что в пивнушках, восхищаясь или негодуя ставящим всех на уши чьим-то ловким фортелем, местные забулдыги многозначительно приговаривали: "щука знает свою науку".

Щука действительно "умеет мутить воду": любит встать на отмели и так взболтать хвостом донный ил, чтобы в поднявшейся круговерти хватать вся и всех, кто ей на зуб попадется. Сгодится и рыба, и лягушки, и змеи, и раки, и все водоплавающие животные. Впрочем, не побрезгует и уткой с гусем, если позволят собственные размеры и наглость, которой щуке не занимать.

Для массового сознания щука стала своеобразным образцом успеха и конкуренции в обществе, отрицавшем конкуренцию как принцип жизни. Соревнование — вот это по-советски, а конкуренция хотя объявлялась "классово чуждой", из жизни никуда не исчезала, только принимала иные, подчас хулиганские формы.

В каждом дворе, в каждом ГПТУ и даже техникуме, был свой доморощенный заводила, не позволяющий окружающим просто "расслабиться и насладиться жизнью". Оттого отслужившие и возвращавшиеся на гражданку "дембеля" чувствовали себя этакими возвратившимися в свой пруд щуками, перед которыми неслужившие собратья воспринимались исключительно как "караси" и "щеглы". Кому довелось походить на танцы и дискотеки 1960-80х прекрасно поймут, о чем я говорю. Надо было видеть, какой походкой заходили вчерашние дембеля, с каким взглядом окидывали собравшихся, как подходили к приглянувшейся девчонке…

Впрочем, хищнический элемент в своем большинстве был чужд природе советского человека, и решительно пресекался на всех уровнях.

Его "частные случаи" объяснялись исключительно пережитками прошлого, несознательностью "отдельных лиц", и прописывался в общественном сознании совсем как антигерои знаменных советских комедий. Асоциальные Трус, Балбес, Бывалый, хулиганистый Верзила, криминальные махинаторы в лицах злобного Шефа, дебиловатого Лёлика или рафинированного Геннадия Козодоева, матерые уголовники Хмырь, Косой, Доцент — вот типичные портреты "советских бытовых щук", которых своевременно обезвреживал бдительный актив народной дружины совместно с милицейскими знатоками.

С детских лет нам пытались привить, по сегодняшнему времени наивный, но добрый и человечный взгляд на природу и на окружающий человеческий мир. Очень показателен наивный, но правильный и мудрый мультфильм "Осторожно, щука!" (1968 год), повествующий как маленькие, дружные бобрята сумели защитить себя от коварной речной хищницы и отстоять свой собственный дом, общими усилиями отвоевав право на счастливую и безопасную жизнь.

Сколько бы лет ни прошло, но память о том, что "щука умирает, а зубы оголяет", осталась. И что добро только тогда чего-то стоит, когда оно в воде не тонет, в огне не горит, и медных труб — не страшится.

"Нас ждут приключения!" — этот девиз, а может быть и жизненное кредо, был знаком девчонкам и мальчишкам не хуже официального пионерского клича: "Будь готов!"

Не лихими детективами, не умопомрачительной мистикой, не бросающими в дрожь ужасами, не зубодробящими боевиками, не замысловатыми шпионскими страстями, а именно жаждой приключений была без остатка заполнена душа советского ребенка. Потому что в приключениях были необходимые каждому советскому человеку испытания, позволяющие понять, кто ты есть на самом деле.

Приключения обещали верных друзей, с которыми любое дело по плечу, а горе не беда. И, наконец, приключения открывали пытливым умам огромный, прекрасный и неведомый мир, в котором так легко себя почувствовать и Христофором Колумбом, и Робинзоном Крузо, капитаном Немо. В крайнем случае, можно было бы стать и подобным героям "Неуловимых мстителей" (1966 год), обыкновенным подросткам, без страха вступающим в борьбу за дружбу и за счастье народное.

Кстати, в ту приключенческую эпоху выражение "счастье народное" не было ни расхожим клише, ни заезженным пропагандистским штампом.

В советский народ действительно верили все: одни горячо, другие — потому что так принято, третьи с кривой усмешкой или по долгу службы. Но в те годы эта вера была действительно способна на многое и творила чудеса. А кто осмеливался напрямую в ней усомниться, а уж тем более бросить ей вызов, то как минимум незамедлительно лишался своего тепленького начальственного места.

Советская жизнь действительно не баловала комфортом и бытовыми излишествами, не осыпала человека из рога изобилия, и уж тем паче не пресыщала его "ни морально, ни материально". Оттого большая часть приключений в жизни и в кино сводились совсем не к поискам сокровищ Флинта, и даже не к контрабанде бриллиантов в случайно загипсованной руке.

Они подстерегали человека в повседневной обыденности, в "быту и на производстве". Потому все советские приключения непроизвольно становились комедией, в высоком, философском значении этого слова. Неприглядные реалии как бы преломлялись сквозь призму комичности ситуации, и вот тогда серьезное, важное, быть может даже злое, вдруг обесценивалось и линяло до неузнаваемости под волшебной силой чистого и искреннего смеха.

Сегодня уже трудно почувствовать, тем более еще сложнее понять, чем отличался смех советского человека, от смеха, скажем, жителя капиталистических стран. Несмотря на всю человеческую схожесть, в нем трудно было обнаружить ёрническую пошлость или столкнуться с гнусными намеками.

Советский смех был все-таки иным, нравственно и социально окрашенным, если угодно, обладал своей особенной идейностью, которая рождалась из коммунистических идеалов. И главным из них был постулат: "Человек человеку — друг, товарищ и брат!"

Пускаясь в бытовое, житейское приключение, наподобие историй о студенте Шурике из "Операция "Ы" (1965 год), мальчишки и девчонки ни на миг не могли предположить, что зло или несправедливость имеют над ними власть. Никто не имеет право унижать человеческое достоинство и посягать на социалистическую жизнь советского народа: будь то матерый уголовник, зарвавшийся чинуша или фашистский оккупант.