Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров

Он сильно пил, метался от одной крайности к другой. Старался отыскать некий собственный симбиоз с советской властью, углядеть в ней какие-нибудь черты, оправдывающие примирение с ней. Но не выдерживал, срывался и поливал большевиков такой руганью, что знакомые и собутыльники шарахались от него — подобное «вольнодумство» было в России уже слишком опасным, как бы вместе не загреметь на Соловки. Вот в этот кризисный момент пути Есенина и Блюмкина снова пересеклись. В 1924 г. Яков Григорьевич был назначен помощником полномочного представителя ОГПУ в Закавказье. Поэта он позвал ехать с собой. Наверное, сыграли роль воспоминания о совместном пребывании в Персии, о восточной экзотике, о чем-то хорошем, светлом и ярком, оставшемся в памяти Сергея Александровича. А может быть, чекист упомянул и возможность снова побывать в Иране — ведь «мировая революция» с повестки дня еще не снималась.

Во всяком случае, именно Блюмкин сумел возродить Есенина к жизни, найти новые стимулы для его творчества. Вывел из депрессии. Вполне вероятно, спас таким способом от тюрьмы или отсрочил его самоубийство. По свидетельству дипломата Г. Беседовского, в поезде они ехали вместе. Чекист относился к Есенину бережно и с любовью, как к родному брату. Пил вместе с ним, но, будучи куда более крепким на спиртное, выхаживал и вытаскивал из запоев. В Закавказье Блюмкин обеспечил поэту покровительство местных руководителей, в первую очередь С. М. Кирова. Помогал создавать для него оазисы идеализированной «Персии» на конфискованных виллах бакинских нефтепромышленников. Так что в предзакатном всплеске есенинской поэзии, в рождении цикла «Персидские мотивы», присутствует и заслуга Блюмкина. Да, писался данный цикл не в Персии. Но и не все в этих стихотворениях было плодом творческого вымысла. Наверняка в них отразились какие-то реальные впечатления Есенина о посещении Ирана в 1920 г.

Правда, в это же время было подавлено восстание в Грузии, и одним из самых крутых усмирителей называют Блюмкина. Однако Сергей Александрович мог вообще не знать и не догадываться ни о каких восстаниях. Его держали в тепличных условиях, в золоченых клетках, окружали постоянной опекой. Может быть, из-за этого отъезд из закавказских оазисов, новое столкновение с неприкрытой действительностью стало для поэта преддверием окончательной катастрофы.

Дороги двух друзей разошлись в 1925 г., и теперь уже навсегда. Блюмкин покинул Кавказ, получив назначение на должность консультанта Наркомторга (который являлся одной из «крыш» советской внешней разведки). Расстался с Кавказом и Есенин — хотя было ли это связано с отъездом его друга и покровителя, неизвестно. Во всяком случае, еще в апреле 1925 г. поэт планировал окончательно осесть в Тифлисе, каким-нибудь образом посетить Тегеран. А потом эти проекты быстро скатились на нет, и возобновилась череда жизненных неудач. Ухудшалось здоровье, последовала еще одна женитьба, на С. А. Толстой. Эта его супруга сосредоточила все усилия, чтобы «переделать» мужа под свое культурное окружение. Есенин и сам пробовал «переделаться» — лег в больницу для лечения нервов и исцеления от алкоголизма. Потом порвал с женой. Загорелся переехать в Ленинград, где его, в общем-то, никто не ждал и никому он не был нужен. Такой переезд был всего лишь новой попыткой бегства от действительности и обернулся бегством «в никуда». В смерть…

По «сенсационным» статьям и телепередачам кочует версия об убийстве Есенина по политическим мотивам. Но это не более чем скандальные выдумки и подтасовки фактов. Есенин при жизни был не столь значительной фигурой, чтобы понадобилось устранять его тайно. Если бы кто-нибудь из коммунистических вождей действительно счел его врагом, то в 20-х гг. куда более авторитетные личности исчезали за решеткой вполне «официально». К плачевному финалу подвел поэта весь его жизненный путь: иллюзии, их крушения, создание путем неимоверного душевного напряжения новых иллюзий — а они опять рассыпались… Можно сказать и о трагедии полевого цветка, оторвавшегося от родной почвы и тем самым обреченного. Ведь лучшие, самые популярные произведения Есенина — это ностальгическая красота увядания. Постепенно облетавшие лепестки цветка.

Впрочем, рассматривая кошмарные факты гибели Сергея Александровича, можно обратить внимание на одно обстоятельство, которому обычно не придают внимания. Именно на то, что отъезду в Ленинград предшествовало пребывание в больнице. Дело в том, что на Западе в 1920-х гг. был разработан и широко рекламировался новый способ лечения алкоголизма. Переняли его и в «лучших» советских лечебных учреждениях. А состоял он в лечении… морфием. Да-да, утверждалось, будто это безвредно и дает стопроцентные результаты. Клин клином вышибается. Сколько пациентов при таком «лечении» вместо пьянства посадили на иглу, история умалчивает. Лечили и гипнозом. Что тоже чревато непредсказуемыми последствиями, потому что суть гипнотической методики состоит во внушении отвращения к алкоголю, к собственной пьяной жизни. А значит — и к самому себе. Отсюда не исключены кошмары наподобие есенинского «черного человека», который в конце стихотворения оказывается самим поэтом. Результатом стала бы неизбежная депрессия. А в первом случае и «ломка». В общем, подобные факторы вполне могли стать дополнительным толчком к кровавой истории в «Англетере» и объяснить ее особенности.

Блюмкин пережил Есенина на четыре года. Из советских источников его имя, по понятным причинам, было стерто. Но ни один из видных «невозвращенцев» в своих мемуарах не обошел вниманием столь яркую личность. Только оценки, данные Блюмкину разными авторами, диаметрально противоположны. Секретарь Сталина Бажанов и дипломат Беседовский считали его недалеким тупицей, легкомысленным прожигателем жизни. Но, скорее, их характеристики относятся к его высокому артистизму и умению пустить пыль в глаза. Те «невозвращенцы», кто сам работал в разведке, — Агабеков, Орлов, Бармин — представляли его профессионалом высочайшего класса, очень умным, эрудированным, хитрым, жестоким и отчаянно храбрым, одним из лучших специалистов советских спецслужб. Те и другие оценки сходятся лишь в одном — Блюмкин был «романтиком», натурой увлекающейся и склонной к авантюрам.

До поры до времени эти качества оказывались ценными в его службе. Он участвовал в операции по захвату Савинкова. В 1926–1927 гг. был направлен в Монголию главным инструктором по организации там Государственной внутренней охраны — аналога ЧК. А в 1928 г. получил назначение резидентом ОГПУ на Ближнем Востоке. Действуя под именем купца Султан-заде, объехал весь этот регион и был первым, кто создавал сеть советской агентуры в Сирии, Палестине, Египте, Ливане, Трансиордании. Но в Стамбуле, где базировалась его резидентура (при советском посольстве), он вдруг споткнулся… Дело в том, что в это же время из Советского Союза выслали Троцкого. Точнее, говорить о насильственной высылке было бы некорректно! Зарубежные хозяева все-таки не оставили его. Высылку ему организовали.