Евгений Витковский - Вечный слушатель

И лишь потом, когда сгустился мрак,

Фигуры вновь смогли промолвить слово.

Тогда монах сказал в потемках так,

Простерши руку пред собой тревожно:

Вам небо подает последний знак!

Все то, чему вы дали клятву, - ложно,

А небеса безжалостны к врагам.

Одумайтесь, пока еще возможно!

Я вам истолкованьем знака дам:

Вы захотели непомерно много,

Бог ныне возвестил о гневе нам.

Мы, благочестье соблюдая строго,

В смирении колена преклонив,

Споем Te Deum и восславим Бога!

И зазвучал неслыханный мотив

Я сон прогнать хотел, меня душивший,

Псалом был омерзительно фальшив.

А каждый призрак, голову склонивши,

Гнусил Te Deum, обнажив чело,

Светясь, подобно древесине сгнившей.

Но время беспощадно истекло;

Рассвет упрямо пробивался в щели,

И солнце наконец почти взошло,

И призраки молитву не допели:

Застигнутые ранним светом здесь,

Они смолкали и деревенели.

Тогда верховный князь затрясся весь

И с воплем стал на помощь звать монаха:

Скорей, старик, сутаной щель завесь!

Взбирайся на алтарь, не зная страха,

Убей рассвет - иль нам спасенья нет,

И наше царство - не дороже праха!

Старик взобрался на алтарь в ответ

На вопли князя, но не снял сутаны...

А между тем сквозь щель струился свет.

И дрогнул призрак, встретив нежеланный

Луч света, в тень спустился, и кругом

Опять стояли только истуканы.

Виднелись в освещении дневном

Тут - статуя, там - старая картина...

И я смеялся над безумным сном.

Я в церкви был - заброшенной, старинной.

Лишь хлам и ветошь наполняли зал,

А посреди - фигура властелина:

Повержен, деревянный князь лежал.

На миг мой взгляд на нем остановился,

Я, наклонясь, его корону взял

И вышел прочь. На землю свет струился,

Сверкали снежные вершины гор,

День победил. Я истово молился,

И был слезами затуманен взор.

ДЕТЛЕФ ФОН ЛИЛИЕНКРОН

(1844 - 1909)

ПОЕЗД-ЭКСПРЕСС

Трансъевропейский, на Запад с Востока

Рвется железнодорожный мотив.

Может быть, счастье уже недалеко?

В рай не увозит ли локомотив?

Тр*татат*та - грохочут колеса,

Поезд, как зверь, зарычал у откоса,

Дым, словно хвост, за собой поволок,

Третий звонок, паровозный гудок.

В окнах картины сменяют картины,

Из-под колес убегает земля,

Мимо проносится горы, долины

Новые радости в жизни суля.

Солнце с луной чередуется в небе,

Путникам выпадет радостный жребий,

Вечер придет - до утра подожди:

Все, что задумано,- все впереди.

Сумерки тихо струятся над миром,

Вот и Венера взошла в небеса.

Скоро прощаться пора пассажирам.

О, погодите еще полчаса:

Дамы, ученые, принцы, банкиры,

Платья, костюмы, сутаны, мундиры,

"Высшее общество", томный поэт,

Дети в расцвете младенческих лет.

Темень, как демон, легла на просторы,

В поезде газовый свет засиял,

Тр*татат*, затрещали рессоры,

Заверещал запоздалый сигнал,

Тр*татат*, увидать за углом бы

Смерть, что стоит возле тлеющей бомбы!

Стойстойстойстойстойстойстойстойстойстой

В поезд врезается поезд другой.

Утром на рельсах - осколки, обрывки,

Кости, раздробленные на куски,

Акции, шпоры, щипцы для завивки,

Зонтики, шляпы, часы, кошельки,

Деньги, поэма "Небесные звуки",

Кольца, симфония "Нежные муки",

Кукла, в упряжке из тонких ремней

Маленький ослик, пристегнутый к ней.

НОВАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Взывает череп: "Я посол, барон,

И я содействовал переговорам

Меж Нидерландами и датским троном.

Кто сотрясает стены саркофага?

Кто взламывает крышку? Страшный суд?

Вульгарный сброд, отродья крепостные,

С меня срывают голубую ленту,

Срывают ленту ордена Слона!

Портрет миниатюрный, Фридрих Пятый,

Законный мой король и господин

Написан кистью по слоновой кости

Портрет монархом лично мне подарен!

Разбой! Грабеж! Мерзавцы! Подлецы!"

Железную дорогу землекопы

Сооружают, и могильный склеп,

Конечно, подлежит уничтоженью.

Рабочие над черепом хохочут.

Один из них отнес портрет в подарок

Рябой и рыжей девке из барака,

Которая торгует скверным шнапсом,

Которая заявится на танцы,

Портрет, как украшенье, нацепив.

Взывает череп: "Я посол, барон,

И я содействовал переговорам

Меж Нидерландами и датским троном!"

Не помогает. Полупьяный парень

Его забросил в кузов вагонетки,

Которая катается по рельсам.

Потом его швыряют, словно меч.

Взывает череп: "Я посол, барон,

И я содействовал переговорам

Меж Нидерландами и датским троном!"

Не помогает. Бросили его,

Намаявшись, к подохшей кошке в мусор.

Бушует череп: "Я посол, барон,

И я содействовал переговорам

Меж Нидерландами и датским троном!"

Не помогло. Его перекричал,

Спеша по рельсам, первый паровоз.

НА ВОКЗАЛЕ

По городу огромному блуждая,

На отдаленный маленький вокзал

Я выбрался. В соседний городок

Людей везут отсюда поезда

Мужчин, весь день стоявших за прилавком,

Трудившихся в конторах - и теперь

Мечтающих в кругу семьи стряхнуть

На время пыль своих дневных трудов.

Заканчивался знойный летний день.

Уже смеркалось. Месяц молодой,

Прокравшись боком, встал, как запятая,

Как раз меж двух нагруженных вагонов.

На западе вечерний небосклон

Еще бледнел в молочно-желтых красках.

На фоне неба четко выделялись

Громады фабрик, заслонивших свет.

Из труб валил густой, тяжелый дым

Всходя сначала прямо вверх, затем,

Как будто сломленный, куда-то вправо,

Поддавшись ветру, плыл горизонтально.

В разрывах дыма, словно очаги,

Пылавшие спокойно, не мерцая,

Виднелись клочья синего покрова.

Из города летел далекий ропот,

Такой знакомый с той поры, когда

Мы, немцы, залегли вокруг Парижа,

В котором клокотал пожар Коммуны,

И слушали такой же точно гул.

Мне вспомнился тот день - и, как тогда,

Опять возник на дымных небесах

Сверкающий надраенной латунью

Юпитер - высоко над шумным миром.

И нынче, как тогда: на небесах

Стоял Юпитер - он один из всех

Светил небесных виден был, взиравший

На вечную земную суету.

И, словно бы невольно, про себя

Я прошептал: "Двадцатое столетье".

И стихло все в душе. Последний поезд

Уже стоял готовый, ожидая

Последних утомленных пассажиров.

И железнодорожник в красной шапке

Сигнал к отправке дал, промчавшись мимо,

И все. На небесах стоял Юпитер,

Горели тускло синие огни,

И смутный гул из города летел.

КРИСТИАН МОРГЕНШТЕРН

(1871-1914)

ВОРОНКИ

бредут по лесу ночью две воронки

и луч луны как паутина

тонкий струится сквозь

отверстия

утробные

легко и

тихо