Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Поскольку бедность, по данным центра Левады, в России (вплоть до 2012 года, когда либеральные социологи прекратили публикацию этого, по- видимому, переставшего быть удобным для них

показателя) составляла не менее 80 %, перевод социальной поддержки на адресный характер был попросту нерентабельным, — и для игнорирования этого нужно было быть либералами, привыкшими не считать деньги и искренне полагать безграмотность надежно залогом своей административнополитической конкурентоспособности.

По изложенным причинам все попытки перейти к адресной социальной поддержке провалились (последняя намечена на 2016 год и также не имеет шансов на сколь–нибудь полную реализацию) и свелись на практике к более или менее произвольному сокращению числа людей, получающих помощь от государства.

«Монетизация льгот» проводилась под прикрытием другой реформы — разграничения полномочий между различными уровнями государственной власти, осуществленной под руководством вице–премьера Козака в 2003 году во исполнение идей Центра стратегических разработок Грефа. Действительно, огромная часть государственных обязательств перед населением находилась «в совместном ведении» властей разного уровня, прежде всего федерального центра и регионов. В силу нехватки денег и у тех, и у других они занимались «спихотехникой», перекладывая ответственность друг на друга, а формально признанные обязательства государства не выполнялись.

Либералы посчитали, что «неисполняемые мандаты» государства стоят несколько триллионов рублей в год, — и, раз их в силу этого попросту невозможно выполнить, то их и не надо исполнять вообще, и государство должно от них отказаться. А люди ничего не заметят, потому что, мол, и так ничего не получали. При этом никто даже не пытался разобраться, какая часть неисполнимых обязательств государства действительно не нужна, так как является плодом случайного и бессмысленного лоббизма, а какая необходима для нормальной человеческой жизни. То, что стоимость многих мандатов завещалась при расчетах из–за игнорирования возможности ограничить произвол монополий, а также для укрепления ощущения их неисполнимости, разумеется, не принималось в расчет, — как и то, что часть не исполняемых в целом мандатов все–таки реализовывалась в отдельных регионах (и там жизнь людей в результате их отмены существенно ухудшилась).

«Разграничение полномочий между уровнями государственной власти» стало для либеральных реформаторов всего лишь инструментом отказа государства от обязательств, на которые у него не было денег (то есть за счет отмены которых либералы хотели улучшить положение бизнеса).

При этом наиболее значимые обязанности государства, прямая отмена которых могла вызвать возмущение населения, формально сохранялись, но передавались без денежной поддержки на уровень регионов, у которых заведомо не было денег для их финансирования. Те часто передавали их, «как горячую картофелину», дальше, в города. Поскольку общий объем финансирования социальной помощи в 2005 году поначалу также был сокращен, многие города просто не имели возможности сохранить пенсионерам социальную помощь, к которой те привыкли и которая была им необходима. Наиболее острый и быстрый протест вызвала отмена бесплатного проезда в городском транспорте.

Основным содержанием социальной реформы было, как следовало из ее названия, замена деньгами помощи, оказываемой в «натуральной форме», при помощи предоставления льгот. Либералы много говорили о пользовании льготами относительно обеспеченных категорий населения (сознательно и принципиально игнорируя то, что большинство из них все равно бедны), об отсутствии должного контроля за теми, кто оказывает эти льготы, и завышении ими цен в связи с этим.

Многочисленные указания специалистов на то, что в бедном обществе, где социальная помощь должна оказываться основной части населения, натуральные льготы являются наиболее экономным и эффективным видом помощи, так как ими в силу самого их характера пользуются только те, кому они действительно нужны, и только по мере имеющейся у них потребности (а деньги–то нужны всем и без ограничений), как обычно при либеральных реформах, принципиально и агрессивно игнорировались.

В результате при «монетизации льгот» деньги получили и те, кто не пользовался льготами или пользовался ими мало (например, сравнительно здоровые пенсионеры), а те, кто нуждался в льготах в большей степени, получили заведомо недостаточную денежную компенсацию и, таким образом, были ограблены.

Существенно, что организаторы людоедской «монетизации льгот» и не собирались сохранять расходы на социальную помощь на прежнем уровне; реформаторы искренне собирались добиться существенной экономии!

Однако массовые протесты вынудили государство, вопреки первоначальным планам, резко увеличить масштабы социальной помощи. В результате монетизация льгот, которая должна была принести экономию, напротив, по словам Дворковича, вызвала дополнительные расходы на 300 млрд, руб., — и при этом еще и падение уровня жизни, и массовое недовольство. Правда, в последующем экономия все же, насколько можно судить, была достигнута, так как предоставленная пенсионерам прибавка к пенсии не индексировалась по мере удорожания тех товаров и услуг, которые они раньше получали бесплатно (прежде всего лекарств и проезда в городском транспорте) и цены на которые в целом росли быстрее официально признаваемой инфляции. Это ограбление «льготников» все же оказалось выгодно для бюджета, — хотя и в значительно меньшей степени, чем предполагалось либералами.

При разработке социальных реформ Зурабов оказался не в состоянии оценить их изложенные выше пороки и последствия. Это ярко характеризует не только его персональный интеллект и требования либерального клана к эффективности своих членов, но и то, что действительные цели социальных реформ имели мало общего с прокламируемыми.

Помимо отмены значительной части обязательств государства перед обществом, помимо окончательного искоренения последнего воспоминания о социалистических «общественных фондах потребления» (обеспечивавших более половины его объема в натуральной форме, бесплатно и по возможности поровну, — по аналогии с природными благами), помимо сокращения расходов бюджета социальные реформы обеспечивали концентрацию финансовых потоков в социальной сфере на более высоком управленческом уровне.

Предоставление натуральных льгот финансировалось на самых разных уровнях, вплоть до местныхбюджетов, и было предельно раздроблено. Каждый вид льготы финансировался отдельно, из собственного источника, по особым правилам, которые разрабатывали самые разные органы власти.