Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

В проекте Стратегии‑2010 под редакцией Грефа прямо указывалось на необходимость искоренить в России социальное государство, заменив его «субсидиарным», представляющим лишь минимальную помощь и лишь самым бедным людям. Когда обнаружилось, что либеральные разработчики Стратегии решили таким образом отменить Конституцию (провозглашающую Россию именно «социальным», а отнюдь не «субсидиарным» государством), соответствующий абзац просто убрали из текста, — оставив без изменения содержание Стратегии, нацеленной на его воплощение в жизнь.

Однако Стратегия забуксовала; низкое качество и откровенно античеловеческий характер не позволили принять ее как некий целостный документ (хотя многие предусмотренные ею меры и были реализованы порознь в последующие годы), так что правительство после ряда переделок и доработок всего лишь приняло ее «к сведению».

Таким образом, проект Зурабова конца 2001 года был уже третьим подходом либералов к пенсионной реформе. В соответствии с ним пенсия граждан, начиная с 48 лет (с 1953 года рождения), должна была делиться на распределительную и накопительную части. При этом величина распределительной пенсии должна быть не постоянной, а зависеть от текущего состояния бюджета. Накопительная же пенсия должна была зависеть как от величины средств на индивидуальном счете, формируемом из зарплаты, так и от успешности управления ими. Принципиально важной новацией, предложенной Зурабовым и реализованной на практике лишь с 2015 года, был отказ от каких бы то ни было гарантий величины пенсий: пенсионные средства даже храниться должны были не в деньгах, а условных «пенсионных правах» (в настоящее время — «пенсионных баллах», значение которых в рублях на каждый год рассчитывается отдельно, в зависимости, в том числе, от состояния бюджета; при этом оно может оцениваться совершенно произвольно — как в последнее десятилетие либералы говорит о «напряженности» и «нехватке средств» федерального бюджета, захлопывающегося от денег и имеющего многомиллионные резервы).

Эта идея была реализована лишь частично, но пенсионная реформа после длительных и болезненных обсуждений началась с осени 2003 года. Не считая реформы электроэнергетики, а также принятия Земельного и Трудового кодексов (первый открывал «зеленый свет» созданию латифундий, второй, по сути, запрещал забастовки без разрешения работодателя), это была единственная разрушительная либеральная реформа, на которую пошел премьер Касьянов.

Инициировав пенсионную реформу, Зурабов сначала предусмотрел в бюджете Пенсионного фонда значительные средства (300 млн. руб.) на информирование населения, а затем отказался их использовать: мол, нельзя на государственные средства рекламировать частные компании.

Эта подтасовка, как представляется, вполне соответствовала его стилю: ведь речь шла не о рекламе конкретных частных компаний, а о разъяснении населению его прав и возможностей. Если бы средства на это не были зарезервированы Зурабовым в бюджете Пенсионного фонда, они, вероятно, были бы предусмотрены в федеральном бюджете, — и многие люди переложили бы свои пенсионные накопления из Пенсионного фонда в частные компании. Не допустив этого при помощи изощренной уловки, Зурабов, по сути дела, продемонстрировал классический прием недобросовестной конкуренции: для него как главы Пенсионного фонда частные компании были прямыми конкурентами, и он, вероятно, вполне сознательно провел пенсионную реформу так, чтобы ущемить их интересы.

В частности, к разосланным гражданам «письмам счастья» прилагались бланки заявлений о переводе средств накопительной части пенсии. Однако его надо было заполнять лишь при переходе в частную управляющую компанию. Если же заявление не было заполнено (в том числе если его забыли, потеряли, не поняли или вовсе не получили в результате сверхэффективной работы специально закупленной Зурабовым машины для отправки этих писем, о которой будет рассказано ниже), деньги автоматически переводились под управление Внешэкономбанка, который выступал государственной управляющей компанией Пенсионного фонда.

В результате свои накопительные пенсионные средства в частные управляющие компании (включая принадлежащие крупным корпорациям) перевело лишь менее 10 % россиян; более 90 % по инерции оставило свои средства под управлением государства.

И через несколько лет, в начале февраля 2007 года разразился новый скандал: российские СМИ опубликовали предложение Зурабова правительству об исключении из системы обязательного пенсионного страхования средств «молчунов», которые не выбрали частную управляющую компанию и чьи взносы автоматически попали в управление государственному «Внешэкономбанку». Зурабов предлагал, по сути дела, конфисковать их деньги без каких бы то ни было оснований и направить их на покрытие дефицита Пенсионного фонда. Мол, доходность средств под управлением Внешэкономбанка все равно ниже инфляции, — и потому людей, доверивших свои средства государству, можно и должно оставить без накопительных пенсий. Это классический пример зурабовской логики — слишком чудовищной, слишком людоедской даже для многих либералов. Его инициатива вызвала негодование общества; даже видный либерал, президент Центра стратегических разработок (ЦСР) и бывший замминистра экономики, пытавшийся протащить пенсионную реформу еще в конце 1996 года, Михаил Дмитриев назвал эту идею «кражей» или даже «ограблением», так как «речь идет об открытом присвоении чужого имущества». Уже на следующий день представитель Минздравсоцразвития заявил, что подписанный Зурабовым и направленный им в правительство документ якобы являлся предварительным и «сырым».

Тем не менее через несколько лет эта идея, само обсуждение которой окончательно дискредитировало пенсионную реформу, была реализована либералами на практике, — разве что доверенные государству накопительные пенсионные взносы отобрали не полностью, а лишь на неопределенное время.

Таким образом, ужасающий своим бесчеловечием хаос, известный в настоящее время под псевдонимом «пенсионной реформы», — вплоть до начисления пенсионных обязательств государства не в рублях, а в неких «пенсионных баллах», рублевое наполнение которых будет менять каждый год в зависимости в том числе от состояния бюджета, — был подготовлен, сформулирован и предложен к реализации именно Зурабовым, а не его многочисленным последующим эпигонам.

Осенью 2003 года Зурабов с помпой продемонстрировал Касьянову потрясающую новинку, обещавшую стать живым воплощением передовой пенсионной реформы: работающую огромную машину, распечатывавшую «письма счастья» будущимпенсионерам (с указанием, сколько денег находится на их пенсионных счета и какую доходность они принесли), раскладывающую их по конвертам и распечатывающую на последних почтовые адреса и фамилии, после чего их было достаточно отвезти на почту.