Леонид Будкевич - Наши соседи за Памирами

Женщины cia-пошей, замужния, носят на затылках род четыреугольных беретов; девушки же двойным кольцом стягивают волосы вокруг головы, ничем не покрытой. В торжественных случаях женщины надевают высокий, рогатый, головной убор, среди украшений которого главную роль играют металлические наперстки; на одной из этих драгоценностей д-р Робертсон прочел выбитыми слова: «for а good girl», единственные следы печатного искусства, виденные путешественником в Кафиристане. Впрочем, красные и белые бусы у женщин Кафиристана, как украшения, в большом ходу.

Дети в Кафиристане не появляются на Божий свет под кровлей родительского дома; для этого за оградой каждого селения имеется специальный дом, куда и отправляются заблаговременно роженицы. Оригинален выбор имени для новорожденного: как только ребенок появляется на свет, специально выбранная для этой церемонии старуха древняя скороговоркой начинает перечислять имена всех предков новорожденного, и чтение синодика этого продолжается до тех пор, пока ребенок не потянется в груди матери: имя, произнесенное старухой в тот момент, когда ребенок возьмет грудь, дается ему; благодаря такой случайности, в одной семье нередки дети, носящие одно и то же имя и отличающиеся прилагательным: старший, второй, младший.

Кафиры, мужчины и женщины, носят кроме имен – и отчество; так например, Чанглу-Астан – значит Астан, сын Чанглу; если же и имя, и отчество, слишком популярны, то для отличия прибавляется и имя деда: например, Лёткам-Чанглу-Мерив, значит – Мерив, сын Чанглу, внук Лёткама. Иногда к имени отца прибавляется и имя матери: так, например, Башив-Сумри-Шиак, значит – Шиак, сын Башика и Сумри. Вообще на востоке сыновья никогда не носят имен отцов своих, но в Кафиристане очень часто встречается: Мерик-Мерива, Чанглу-Чанглу и т. д.

«Характернейшие черты кафиров – это их алчность, чрезвычайная друг в другу зависть и постоянство ненависти одного племени в другому», – говорит доктор Робертсон, выводя заключение об алчности и зависти из ссор кафиров по поводу его подарков, но не объясняя, какая цель была и какую цель видели в этих дарах кафиры, у которых, по выражению Робертсона, «исключительные понятия о независимости» (равенстве?) таковы, что дары должны делиться поровну между всеми, что уже если не исключает, то ослабляет понятие об алчности и зависти. «Ненависть племенная у кафиров такова, – продолжает Робертсон, – что, одно из враждующих племен всегда готово призвать на свою территорию соседей мусульман, дабы уничтожить другое ненавистное», но… фактов, подтверждающих это положение, британский агент не приводит, и решив, что «кафиры вообще страдают излишней веротерпимостью», далее говорит, что «вся история кафиров состоит из борьбы с исламом»; что «между племенами кафиров не существует той смертельной вражды, которая наблюдается у соседей их афганцев». Наказание за убийство соотечественника у кафиров чрезвычайно строго. Вследствие живого темперамента, кафиры очень часто ссорятся, причем жены их и дети всегда готовы броситься разнимать дерущихся, считая такое вмешательство добродетелью. Чаще всего удары кинжалов и достаются не противникам, а желающим водворить мир женам и дочерям.

Кафир-убийца изгоняется из родного селения на всю жизнь, дом его сжигается кланом или семьей убитого, а имущество его конфискуется мстителями, перед которыми убийца никогда не смеет показаться. Из таких убийц-изгнанников составляются целые селения в Кафиристане, но кафир может, однако, избежать изгнания, заплатив родным убитого вознаграждение; последнее бывает обыкновенно так велико, что такие случаи весьма редки.

Убийство, совершенное при самообороне, кафирами не оправдывается: «человек должен защищать свою жизнь, не убивая другого», говорят кафиры.

Вступая в страну кафиров, д-р Робертсон думал, что будет иметь дело с «дьяволами», но затем убедился, что если чистосердечие и откровенность не составляют характерных черт кафиров, то во всяком случае они много справедливее и честнее, чем их ненавистные соседи афганцы (упомянуто это д-ром Робертсоном, конечно, не в оффициальном рапорте). Привязанность к семье у кафиров очень развита, как развиты воинская доблесть и самопожертвование; высокие акты преданности родине, патриотизма, не удивляют кафиров.

Д-р Робертсон утверждает, однако, что все кафиры – жестокие хвастуны и любят пустить пыль в глаза иностранцу, но все эти недостатки бледнеют перед их достоинствами, перед храбростью, любовью к семье и независимости, перед доблестями великолепных воинов, девиз которых – «лучше смерть, чем вражеское иго».

Все это не мешает кафирам, по словам д-ра Робертсона, быть «интриганами и заговорщиками замечательно тонкими и хитрыми». В доказательство этого, автор приводит пространную историю, из которой видна лишь смертельная вражда кафиров к магометанам. Хорошо еще, что доктор-дипломат не отрицает смышлености у кафиров, весьма недюжинной, но о примере, им приводимом, он мог бы и умолчать.

Рассчитывая слугу своего, кафира, «особенной смышленостью не выдававшегося», д-р Робертсон уплатил ему по курсу индийскими рупиями, вместо рупий кабульских (более высоких). Произошел спор, – Робертсон доказывал верность своего рассчета вычислением на бумаге, «кафир считал по пальцам и рук и ног», и доказал, что британский дипломат ошибся. Другой пример лучше, – дипломат «долго практиковался» над производством какого-то фокуса, которым хотел подействовать на воображение полудиких кафиров, и когда, набив руку, фокус свой показал, немедленно один из присутствующих жрецов, с «обычными им приемами мистификации», сделал то же самое…

«Кафиры – идолопоклонники, – коротко решает д-р Робертсон, – но вместе с тем они и предков боготворят». Главный бог, создатель мира – Имра; за ним идут до двадцати богов второстепенных, мужского и женского пола, из которых Мони – самый древний, а Гиш, бог войны – самый популярный. Мелкие боги покровительствуют женщинам и детям. Известным богам приносятся в жертву и животные известные: так, для Имры закалывают коров, для Гиша – козлов, для богини Дизани – овец.

Гиша, бога войны, Имра создал чудесным образом. Гиш был великий воин и убил много людей, он убил и Гуссейна и, отрезав ему голову, играл ею в поле… Когда он умер или, точнее, оставил этот мир, последователи его разделились на две части, и если вы англичанин, например, то кафир вам скажет, что лучшая часть последователей Гиша ушла в Англию, а худшая осталась в Кафиристане.

В каждом селении обязательно имеется маленький храм (скорее – мавзолей) в честь Гиша, и по углам храма этого всегда размещены военные трофеи. Идолом Гиша является или простой, бесформенный камень, или условной формы фигура с головой, на которую жрец, во время жертвоприношения, сыплет муку и проливает жертвенную кровь.