Василь Быков - Долгая дорога домой

Работа над переводом была горькой: я приступил к ней сразу после похорон Василя, с острой болью утраты, которая долго не давала сосредоточиться. И еще эта работа была специфически трудной. Почему — об этом надо сказать особо.

«Долгая дорога домой» написана смертельно больным человеком, который знал, или догадывался, о своей болезни и у него, очевидно, не было времени не то, что на отделку текста, но даже на перечитывание написанного. Поэтому в тексте оригинала встречаются стилистические и грамматические огрехи, неясные формулировки, когда та или иная мысль выражена приблизительно, недостаточно четко.

Кроме того, при написании книги у автора не было под рукой его архивов, записных книжек и дневников,[443] по которым он мог бы сверить даты, имена, названия, уточнить последовательность тех или иных событий, — ведь книга писалась не дома, а за рубежом, куда писатель вынужден был на долгое время уехать, чтобы избавиться от атмосферы ненависти и лжи, которую создала вокруг него казенная официозная пресса, радио и телевидение.

Не было под рукой и справочного материала, домашней рабочей библиотеки — он даже не мог сверить цитаты из книг авторов, на которых ссылался для подтверждения той или иной своей мысли.

Поэтому в книге почти нигде не приводятся даты — время подается автором цельным массивом, отчасти потому, что он так его и воспринимает, отчасти потому, что даты забылись. Многие люди, о которых Быков рассказывает или упоминает, названы только по фамилиям, потому что забылись имена, или наоборот — только по именам, потому что не помнит фамилий.

Все это — и сверка цитат, и персоналии, и восстановление дат — в будущем работа для литературоведов и историков, которые снабдят последующие издания книги справочным аппаратом, комментариями, уточнениями и т. д. Я же не литературовед и не историк — моей задачей был перевод текста, который есть в книге.

Что касается отдельных неясных формулировок, то я, естественно, не имел права додумывать за автора, и лишь в тех случаях, когда та или иная его мысль несмотря на приблизительную выраженность вполне понятна, позволял себе придать ей при переводе более точную форму. Но совсем уж неясных формулировок в книге почти нет.

О стилистических и грамматических огрехах. Здесь я тоже не имел права слишком уж наводить лоск на автора, улучшать его слог. Но перевод есть перевод. И я не мог согласиться с теми близкими к Быкову людьми, которые считали, что следует сохранить и огрехи, отдельные грамматические и стилистические несуразности.

Перевод в любом случае не может быть дословным, буквальным, такой перевод могла бы сделать и знающая белорусский язык машинистка. То есть, она могла бы сделать[444] подстрочник. Но подстрочник — лишь исходный материал для собственно перевода. Литературного, художественного. Чего и хотел от меня Василь. И поскольку у меня было время подумать над каждой фразой, стилистические и грамматические огрехи я устранил. Как это, несомненно, сделал бы сам автор, если бы…

Валентин Тарас