Литературная Газета - Литературная Газета 6564 ( № 34 2016)

Рассмотрим феномен писателя Анташкевича: никому не известный автор сам собой возник на столичном книжном миру, не представился, как повелось, на все стороны, громогласно и с помпой, а спокойно выбрал себе делянку и взялся за гуж. Здесь вина критиков, что проглядели писателя уровня Пикуля, крепкого исторического романиста, державника и просто трудягу – попробуй за такой короткий срок выдать на-гора столько книжищ (вышел уже четвёртый роман «харбинского» цикла), где и шрифт убористый, и между строк тесно, но хорошо ощутим простор – имперских масштабов…

И столь же велика катастрофа. Красный смех звучит над томящимися в сырых окопах мужичками и их благородиями, он не разбирает рядовых и золотопогонников, проникает в блиндажи, заглушает клёкот снарядов и гудящие эшелоны с кормом для вшей.

В книгах цикла не столько мельтешение выдуманных героев-марионеток – русские орлы и соколики целятся сверхточными шапками в зарвавшихся япошек, хищных камикадзе Микадо или с дружным «ура!» теснят остроголовую кайзеровскую пехоту в Восточной Пруссии и австрияков с мадьярами в Галиции. Нет, с этим всё в порядке, Анташкевич интересен нам как раз другим. Все эти ратные подвиги громыхают у него не в выморочном постмодернистском пространстве, как у Акунина или Юзефовича, у него в книгах не сусальная империя с хрустом французской булки, вензелями, самоотверженными жандармами и благолепными венценосцами, где всего и проблем-то – вольнодумцы с бомбами и пейзане с прокисшими сливками. Его «Россия, которую мы потеряли» воссоздана по другому принципу и если с научной точки зрения не достовернее, то уж точно бережнее. Да, есть персонажи-функции, маски, узнаваемые типы – не всяк Лев Толстой, у которого одинаково правдоподобны аристократка, дерево и конь.

Интересен романный образ Николая II, Верховного главнокомандующего русской армии с осени1915 г. В одной из «фронтовых» глав император прогуливается в окрестностях Ставки, погруженный в свои мысли:

«Он услышал за спиной далёкий рокот и коротко оглянулся: за ним следовали два авто охраны: «Молодцы, держат дистанцию, научились. А может, я напрасно убрал Джунковского (шеф жандармов – В.А.) ?..»

Царь снял перчатку, зажал в кулаке подобранный с дороги холодный камешек для сына, чтобы согреть, и…пошёл левой.

«…Нет, не напрасно, раз об этом просила Аликс!»

Упругая мысль соответствовала упругому шагу.

«Не напрасно! Сейчас дойду до той ветлы, и можно будет поворачивать обратно! Всем хорош, конечно, Джунковский, и чего бы ему было не поладить с нашим Другом, зачем было упорствовать и дать распространиться рапорту… ну, доложил мне, потихоньку, и молчи! А то ещё арестовал… Откуда вам всем знать, как наш Друг помогает беби, раз Аликс без него не может, при чем тут государственные дела?..»

Где у иных «петербургские тайны», пинкертоновщина и Союз Михаила Архангела, у Анташкевича – сопки Маньчжурии, забайкальские вёрсты, болота Курляндии, изрезанная траншеями Западная Белоруссия, госпитали тылового Симбирска, канонерки, винтовки, казацкие пики и вороньё. Не пожелал автор, китаист и потомственный военный, торговать засахаренной клюквой. Вышел не комикс про Шерлока Холмса на службе самодержавию, где супергерой боксирует с «пламенными революционерами», а гувернантки или дворецкие стреляют по-македонски. Анташкевич оставил эту диснейлендовскую феерию почтенным джентльменам с их детективами а-ля русс.

В романе нет претензий на флоберовский стиль, нет попыток раскавычить цитаты из энциклопедии афоризмов, это не учебник по тактике и баллистике и не пособие по истории для поступающих в вузы – перед нами полотно, по драматизму и погружению в тему не уступающее картинам Верещагина, исполненное веры в народ и величие страны.

Долгая дорога домой

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги:Энн Тайлер. Катушка синих ниток.

Энн Тайлер. Катушка синих ниток. Роман. – Перевод с англ. Н. Лебедева. – М.: Фантом Пресс, 2016. – 448 с. – 5000 экз.

Новый роман Энн Тайлер – американской писательницы и литературного критика, лауреата Пулитцеровской премии – непростая история трёх поколений простой американской семьи.

Первое, чем поражает «Катушка синих ниток», – это то, как незаметно для себя оказываешься в центре событий: без длинных вступлений автор вводит нас в дом Уитшенков…

«Уитшенки не представляли собой ничего особенного. Ни один не стал знаменит. Ни один не мог похвастаться феноменальным умом. Внешность тоже непримечательная: худоба из разряда «кожа да кости», а вовсе не гибкая стройность журнальных моделей, в заострённых лицах – намёк на то, что если сами они и питаются нормально, то предки, вероятнее всего, недоедали.

Их фирма имела хорошую репутацию, но и многие другие считались не хуже, и небольшой порядковый номер лицензии свидетельствовал лишь о долголетии компании; о чём тут шуметь? Сидеть на одном месте – казалось, они видят в этом добродетель. Трое из четырёх детей Эбби и её мужа Реда жили в двадцати минутах езды от родителей. Ничего выдающегося.

Однако, как и большинство семей, они считали себя особенными».

Отец – владелец строительной фирмы, мать – социальный работник. Четверо детей. Семейные ужины. Поездки на море – каждый год в одно и то же время, в одно и то же место – стабильность, доведённая до мещанства. Но, как обычно и бывает в жизни, за почти рекламной картинкой скрываются и свои тайны, и свои печали. Всё повествование балансирует на тонкой грани между семейным мифом и реальной семьёй. Герои книги в очередной раз подтверждают бессмертное высказывание Льва Николаевича Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». По сути, новый роман Тайлер – это качественная семейная драма, тонкая и глубокая, с блестяще проработанными характерами и взаимоотношениями.

Характерной особенностью романа является и несколько суховатая манера повествования: Тайлер скупа на художественные средства, и по языку «Катушка синих ниток» напоминает скорее семейную легенду, которая пересказывается в домашнем кругу, без особой поэзии. Также в романе практически отсутствуют пейзажи и вообще описания – раскрываются характеры в основном «самостоятельно», через многочисленные диалоги и внутренние монологи. Возможно, в том числе и благодаря этой «языковой скупости» роман так динамичен: водоворот мыслей, чувств, событий и воспоминаний затягивает мгновенно, и страница за страницей увесистый том читается на одном дыхании.

«Катушка синих ниток» – трагедия вечного поиска дома и безнадёжных попыток его создать. А ещё это, конечно же, книга о любви и о прощении.