Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6572 ( № 42 2016)

Не было предела горю царя Сариора. Он похоронил Айгору в Преображенском храме по христианскому обряду, а когда после похорон возвращался во дворец, вышел навстречу ему хранитель святилища Тейри и зло бросил в лицо:

– Видишь, царь, говорил я тебе, что боги не простят ей!..

Разгневался Сариор, выхватил саблю и с размаху рассёк хрупкое тело старика сверху донизу. А через несколько месяцев и сам он умер, оставив царство своему младшему брату.

После гибели Айгоры Дамиан по­стригся в монахи, нашёл место на горе с противоположной стороны реки и выкопал там небольшую келью. С утра он по-прежнему расписывал храмы, но после полудня уходил к себе, до самых сумерек писал на расположенной рядом скале скорбящий образ Спасителя и горевал о своей любимой.

А когда в остывшем осеннем небе зазвучали песни улетавших на юг журавлей, вырубил он мелкие деревья и кустарники, окружавшие скалу, и взорам людей открылся скорбящий лик Христа, который смотрел на храм, туда, где упокоился прах царской дочери. Люди молились на этот образ и думали о том, что он чем-то отдалённо напоминает лицо иконописца… Здесь и дожил монах Дамиан до глубокой старости, и похоронен он был здесь же, у подножия скалы.

Десять веков пролетело после этих событий, город Маас пережил монгольское нашествие, несколько кровавых войн, и в конце концов от него не осталось почти ничего – разве что фундаменты домов, которые, впрочем, тоже засыпаны толстым слоем земли. В древних тысячелетних храмах уже нет прекрасных росписей и фресок греческих мастеров. В конце XIX века здесь действительно работала Императорская археологическая экспедиция, в составе которой был художник Дмитрий Струков. Некоторые учёные утверждают, что именно он и создал наскальную икону Иисуса Христа. Но, скорее всего, он первый после нескольких веков заброшенности обнаружил её среди зарослей и реставрировал.

Теперь к лику Спасителя можно подняться по ступеням специально построенной лестницы, поклониться и вознести молитву этой древней святыне.

Мир отражается во мне

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / ПОЭЗИЯ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ

Теги:ПОЭЗИЯ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ

Мира Михайлова

Родилась в 1961 году. Автор трёх сборников стихотворений. Лауреат международной премии им. С. Есенина «О Русь, взмахни крылами» (2012). Живёт в Черкесске.

Постскриптум ливня

Сгущается небо, взбиваются тучи,

приправой к рассвету раскатистый гром.

Мы учимся сами, кого-нибудь учим,

когда золотить бы – звеним серебром.

Течёт, изменяется всё и проходит.

Нет, время б ценить и заглядывать в рот.

Надеяться больше и не на что вроде,

но всё же надежда последней умрёт,

как ей и положено кем-то когда-то.

Положено близко, но лучше не брать –

на помощь солдаты любви, аты-баты,

и воинов веры несметная рать.

И вдруг поняла, что твой голос не нужен,

а надо по мокрому лугу босой!

Сверкают на солнце весёлые лужи,

забытые летней безумной грозой,

и мир в них дробится на мелкие части!..

Я всё оценю, пусть чуть-чуть погодя –

и радугу в небе – предвестницу счастья,

и капли с деревьев – постскриптум дождя.

На все четыре стороны – весна!..

Когда мечты ещё туманны,

но ясно слышен щебет птиц,

когда озябшие тюльпаны

росу стряхнув, склонились ниц –

проснуться, потянуться сладко,

понять – вот самое оно –

и чётко записать в тетрадке.

Открыв в звенящий мир окно,

хлебнуть весеннюю заразу –

чтоб бесшабашно и светло,

чтоб во все стороны всё сразу

взметнулось, спелось, повело!

Романс заснеженной аллеи

Иду по запорошенной аллее,

снежинки на ладонь летят, не тая.

Калиновые ягоды алеют...

А помнишь, говорил, что я святая?

А помнишь, говорил, что это счастье –

вот так идти, друг другу грея руки,

не думая про скорое ненастье

и чёрное молчание разлуки?..

День гаснет, он неуловимо зыбок...

Я прячу пальцы в тонкие перчатки.

Как строки многоточий и ошибок

моих следов остались отпечатки.

Иду в предзимний холод, как на плаху,

тоннелем запорошенной аллеи...

Так ярко, без сомнения и страха,

калиновые ягоды алеют.

Ещё одно перронное

Пятнадцать минут. Кутерьма вокзала.

Прощания яд. Не смертельна доза.

Я самого главного не сказала,

но поздно, наверное.

Точно поздно.

Разбились надежды – попробуй склеить,

пока ещё можно собрать осколки.

Полёты, палаты, полати, клети.

И место второе на верхней полке.

Играем словами, стремясь до сути

добраться, пройдя через все препоны.

Ничейный щенок бежит – кутя, кутя!..

Стал нищий на самом краю перрона.

Что делать с отсутствием нужной масти?

Отличие в чём у сумы от сумки?

Когда разбивается рюмка – к счастью.

Когда разбивается счастье – к рюмке.

Бог сыра кусочек послал вороне.

Обрящем ли то, что так долго ищем?

Уехал состав.

На пустом перроне

лишь рыжий кутёнок

с вокзальным нищим.

Катанье с гор...

Мальчишка оторвал от сердца санки –

Верёвку протянул мне – на, держи!

С небес мне сыплет манна или манка?..

Крутые загибаю виражи!

Припомню всё, что знала о бобслее...

Вдруг поворот... под снегом лёд... занос!

Мне надо было чуточку левее!..

Слетела шапка, поцарапан нос.

И снова хлопья снежные навстречу,

Дворовый пёс вперегонки бежит...

...Ты говоришь, сама себе перечу?

...Зато я не учу, как надо жить...

Мир отражается во мне

Мир отражается во мне,

я отражаюсь в этом мире...

Не только тенью на стене

в полупустой своей квартире –

в воде, в машинных зеркалах,

в рапсодии весенней Листа,

в простых обыденных делах

и в окнах, вымытых так чисто...

Как отголосок февраля –

незримой тенью через город –

летит моё второе «Я»

дождинками к тебе за ворот.

Увижу я в твоих глазах

Себя, но только много лучше...

Идём вперёд или назад?..

И что там – звёзды или тучи?..

Мы как два зеркала вовне –

и бесконечность вдвое шире:

мир отражается во мне,

я отражаюсь в этом мире.

Фильм, фильм!..

Стой! Снимается кино.

Ты не мимо, ты – в когорте.

Всё пусть будет, что дано,

раскадровка только портит.

Фильмы – кто на что востёр –

про любовь, войну, пиратов –

каждый сам себе актёр,

сценарист и оператор.

Ждёт нас самый лучший кадр,

не до титров и итогов.

Даже если жизнь – театр –

ближе мне кинематограф.

Пусть на самом на краю

или вовсе там, за краем…

Мы играем роль свою,

даже если не играем.

Право, неуместен торг –

режиссёр и зритель квиты.