Валентин Зорин - Мистеры миллиарды

То были предгрозовые годы. На Европу уже легла тень Гитлера. Истекала кровью Испания, сапог солдат вермахта растоптал независимость Австрии. У власти в Англии находилось правительство Чемберлена, всячески заискивавшее перед бесноватым фюрером. Считанные месяцы оставались до позорного Мюнхена — этой прелюдии второй мировой войны.

Академик Иван Михайлович Майский, бывший в то время послом СССР в Англии, рассказывал автору этих строк:

— Как только новый американский посол очутился в Лондоне, он сразу же стал «гвоздем великосветского сезона». Прежде всего как отец девятерых детей! Такие вещи среди членов дипломатического корпуса случаются не часто. В течение нескольких месяцев улыбающаяся физиономия американского посла неизменно украшала страницы газет и журналов — то во главе всей семьи, то вместе с сыновьями, которых было четверо, то вместе с дочерьми, которых было пятеро.

Жена Ивана Михайловича — Агния Александровна Майская — добавляет, что, по ее мнению, успеху посольской семьи в большом лондонском свете в немалой степени содействовала супруга посла госпожа Роза Кеннеди. Обычно американки резко выделяются на фоне чопорных и строгих англичанок — посетительниц великосветских гостиных и дипломатических раутов — своими развязными манерами, кричащими туалетами. Госпожа Кеннеди выгодно отличалась от них, говорит Агния Александровна. Спокойная, хорошо воспитанная, безукоризненно одетая, еще красивая и обаятельная, она держалась скромно и просто. Правда, по большей части она избегала великосветской суеты, занятая многочисленным семейством.

Вскоре после прибытия Джозеф Кеннеди нанес визит советскому послу.

— Представляете, ворвался здоровенный, рыжий, с громким голосом, жестикулирует резко, хохочет громко. Оригинальная фигура.

На очень корректного, европейски воспитанного Майского его американский коллега произвел впечатление чрезмерно разговорчивого и несколько несдержанного человека.

— Правда, мне показалось, — говорит Иван Михайлович, что он как-то нарочито играл этакого рубаху-парня и добродушного простака. Его холодные ярко-голубые глаза контрастировали манерам, говорили о том, что он не так прост, как пытался казаться.

Во время первого посещения советского посла Кеннеди говорил, что хотел бы поддерживать с ним постоянный контакт, что, как только разделается с необходимыми визитами и формальностями, приедет для разговора, что называется, по душам. «Я ведь не дипломат, я люблю говорить по-настоящему, а с вами это, кажется, можно».

— Но следующий визит, — рассказывает Майский, — состоялся не скоро. И произошло это отнюдь не случайно...

Накануне выборов 1960 года в американской печати появились статьи, в которых освещалась деятельность Джозефа Кеннеди в бытность его на посту посла в Англии. В этих статьях утверждалось, что он был одним из виднейших участников так называемой «кливденской клики», сыгравшей роковую роль в умиротворении Гитлера. Членом ее был, в частности, Невиль Чемберлен. Корреспондент влиятельной в Америке газеты «Сент-Луис Пост-Диспетч» за две недели до выборов посетил Джозефа Кеннеди в его конторе, расположенной в нью-йоркском небоскребе на Парк-авеню, для того чтобы получить ответ на вопрос, в какой мере эти статьи соответствуют действительности.

Престарелый глава семейства принял корреспондента в своем кабинете, на стене которого висел большой портрет английского короля Георга VI, восседавшего на троне в бытность Кеннеди послом в Лондоне. «Джозеф Кеннеди, — рассказывал впоследствии корреспондент, — произвел впечатление человека, который может мурлыкать, как кот, и почти в то же время наброситься, как тигр. Из-за очков в роговой оправе смотрят глаза, то вспыхивающие от гнева, то ярко блестящие от удовольствия»,

На вопрос журналиста Кеннеди, сразу помрачнев, заявил, что все это делается для того, чтобы помешать его сыну в ходе избирательной кампании. «Я собираюсь дать ответ на всю эту чепуху после выборов», — говорил он, и глаза его сверкали. «Я отвечу на это в подходящее время — позже». Поскольку это «подходящее время» так и не наступило, до истины приходится докапываться самостоятельно.

Где же она, эта истина? Я спросил об этом у И. М. Майского.

— Через несколько дней после капитуляции Франции в июне 1940 года, — рассказывает Иван Михайлович, — Джозеф Кеннеди приехал ко мне в посольство. Он был в состоянии, близком к панике. Сказал, что, по его мнению, Англия бессильна перед Германией, что она безнадежно проиграла войну и что чем скорее она заключит мир с Гитлером, тем будет лучше.

И, как бы желая документально подтвердить свой рассказ о событиях уже более чем четвертьвековой давности, академик Майский достает свой «Дневник посла» того периода и открывает страницу со следующей записью:

«25 июня (1940 г.)

На завтраке у меня был американский посол Кеннеди. На британские перспективы он смотрит очень мрачно. Сомневается, чтобы Англия в одиночку была в состоянии долго продолжать войну, допускает возможность германского вторжения на остров. Считает совершенно неизбежным почти полное разрушение Англии воздушными бомбардировками. США, по мнению Кеннеди, в течение ближайших месяцев будут оказывать всемерную поддержку Англии вооружением, но сами в войну едва ли вступят... Кеннеди ругал британское правительство за то, что в прошлом году оно не захотело прийти к соглашению с СССР»

Впрочем, последние сетования американского посла на британское правительство были вряд ли искренними. И. М. Майский рассказывает, что уже вскоре по прибытии в Англию Кеннеди стал своим человеком в поместье лордов Асторов, которое служило штаб-квартирой английским мюнхеновцам. Роскошное это имение в Кливдене, недалеко от Лондона, было местом, куда в конце каждой недели на уикэнды съезжались самые твердолобые деятели английской буржуазии, сторонники сближения с Гитлером. Здесь регулярно бывали Невиль Чемберлен, лорд Галифакс, Самуэль Хор, редактор «Таймс» Джефри Доусон — мизантроп и ипохондрик, игравший при Чемберлене роль «серого кардинала», и другие вдохновители мюнхенской политики. Душой общества была хозяйка поместья экстравагантная, властная, знавшая, чего она хочет, почитательница фюрера леди Ненси Астор. Этой более чем предприимчивой леди, американке по происхождению, и был обязан посол Вашингтона доступом в узкий кружок руководителей британской политики того времени. Именно она проявила инициативу и повышенную любезность по отношению к соотечественнику, конечно же, не сентиментальную, продиктованную тоской по заокеанской родине, а своекорыстную, на вполне определенной политической подкладке.