Тарас Степанчук - Дом Романовых. Последние дни последнего царя.

Из воспоминаний П. Жильяра:

«Мать целовала Его (Цесаревича) волосы, лоб, глаза, стараясь лаской своей облегчить Его страдания и вернуть частицу тех жизненных сил, которые постепенно Его оставляли. Какой пыткой было для матери беспомощно присутствовать при мучениях Своего ребенка, зная, что он страдает из-за Нее, что Она сама передала ему эту страшную болезнь, перед которой наука бессильна. Только тогда я понял всю скрытую трагедию этой жизни, и мне стали ясны этапы Ее крестного пути».

Этапы Ее крестного пути. Этапы Его крестного пути: «Вы слышали, что сказано древним: «Не убивай; кто же убьет, подлежит суду». (МФ: 5, 21)

Мы хотим, чтобы встретились совесть и память. И спрашиваем: разве есть на свете право убивать больного четырнадцатилетнего ребенка и его непорочных набожных сестер? Из четырех дочерей Николая II только старшая, Ольга, была единственный раз на балу — в честь 300-летия Дома Романовых…

Никакие идеи, политические цели (классов и целых народов, а тем паче группы узурпировавших власть правителей) не могут оправдать даже единой капли крови, пролитой невинным ребенком. Ибо человек остается человеком лишь тогда, когда не может примириться с мыслью о страдании, а тем более — насильственной смерти детей.

Вопреки законам, справедливости, морали был убит ребенок только за то, что он имел несчастье принадлежать к царской семье. А затем в ссылки, на мучения и погибель, отправились уже многие тысячи детей «врагов народа», и с 12 лет была введена смертная казнь для детей, преступивших противоправные сталинские законы. На строках тех злодейских приговоров мы видим и кровь Цесаревича. Что человек? Пылинка в мире он. А боль его громаднее Вселенной…

Наверное, царственные особы тоже могут предчувствовать свою судьбу. Императрица Александра Федоровна писала Николаю II: «Отныне нет больше разлуки; наконец мы соединены, скованы для совместной жизни, и когда здешней жизни придет конец, мы встретимся опять на другом свете, чтобы быть вечно вместе».

Можно ли было спасти царскую семью?

Узнав об отречении Николая II, германский император потребовал передать царскую семью ему, в Германию. Николай воспринял это как оскорбление, а его жена заявила: «После того, что они сделали с Государем, Я предпочитаю умереть в России, чем быть спасенной немцами!».

Было ли это криком озлобленной души? В год своей смерти, еще находясь в Тобольске, Великая Княжна Ольга Николаевна записала: «Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил и за всех молится, чтобы не мстили за себя и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь».

В июле восемнадцатого зло снова победило любовь. И зловеще зазвучали слова Раскольникова из «Преступления и наказания»:

«Потом я еще узнал, что никогда этого не будет, что не переменятся люди, и не переделать их никому, и труда не стоит тратить! Да, это так! Это их закон… кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин! Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тут у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее!».

Эти слова, дошедшие из прошлого века, пронзительно созвучны и нашему беспокойному времени. А на четвертый день после убийства царской семьи святейший патриарх Тихон произнес в Казанском соборе проповедь:

«…Свершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович по постановлению Уральского областного Совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство — Исполнительный Комитет — одобрило это и признало законным. Но наша христианская совесть, руководствуясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его… Мы знаем, что Он (Государь), отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и Их любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать с Россией… И вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-нибудь вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить… Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточат в тюрьму, пусть нас расстреляют».

Святейший патриарх Тихон, обращаясь к Богу и людям, веровал и проповедовал стремление найти человека в человеке, ибо никакое влияние внешней среды не может служить оправданием злой воли преступников, и любое преступление неизбежно повлечет за собой возмездие. Ведь идея свободы личности превращается тогда в свою противоположность и ведет к неизбежному нравственному разрушению, деградации как отдельной личности, так и общества в целом. Патриарх Тихон выразил мысль о страшной опасности, которую представляет способность человека сживаться со злом и преступлением, а тем более превозносить палачей и прочих организаторов преступлений.

И снова во всей своей неотвратимости встала проблема преступления и наказания. В подвале Ипатьевского дома палачи стреляли в прошлое и настоящее из пистолетов — пушечными раскатами всенародных бед возвернуло эхо истории эти выстрелы в будущее. И грянули массовые кровавые репрессии двадцатых, тридцатых, сороковых, начала пятидесятых годов. Грянула коллективизация. Ликвидировались классы, отправлялись в ссылки целые народы, а свободный труд превращался в рабскую гулаговскую повинность.

…Пока не найдено точное место погребения царской семьи. Не найдена и бессчетность тайных мест погребения мучеников и жертв ленинских, сталинских репрессий…

Вслед за океаном крови, горя Великой Отечественной войны, взрывом упала на Урале первая полынь-звезда атомной беды, и откликнулась ей эхом через десятилетия катастрофа Чернобыля. И трагической чередой, позором обрушились на нас беды «развитого социализма», «гуманного социализма» да проваленной перестройки. И снова пророчески зазвучали слова Священного Писания:

«Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено…

Так же услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец:

Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам;

Все же это начало болезней.

Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас…