Антон Антонов-Овсеенко - Проект «Украина». Три войны России с Украиной

«Перестрелки с применением стрелкового оружия, минометов и даже бронетехники происходят и днем и ночью. Уже после захода солнца враг подтягивает и применяет танки и тяжелые минометы, ведя огонь прямо из жилых кварталов Горловки и ее пригородов. На западных окраинах Донецка боевые действия продолжаются в круглосуточном режиме. Под вражеским артиллерийским огнем вновь оказываются украинские позиции и населенные пункты Ясиноватского и Марьинского районов в ближнем тылу, которые расположены на расстоянии 10–15 км от фронта (речь идет о Первомайском, Невельском, Галициновке)» [440] Представитель администрации президента Украины по вопросам АТО полковник Александр Мотузяник. 04.08.2015; http://www.unian.net/war/1107932-situatsiya-na-donetskom-napravlenii-v-zone-ato-prodoljaet-uhudshatsya.html .

В таких условиях к осени 2015 г. было сложно сказать хоть что-то положительное и о реализации политических пунктов Второго минского протокола — о проведении местных выборов, конституционной реформе и закреплении статуса так называемых «отдельных районов Донецкой и Луганской областей». Так, несмотря на то, что Верховная Рада еще 31 августа приняла в первом чтении законопроект о внесении изменений в конституцию по децентрализации власти, эти изменения не устроили сепаратистов (читай — их покровителей в Москве). Еще ранее летом украинский Парламент принял решение о проведении местных выборов по всей Украине в один день, 25 октября, в котором, однако, было специально оговорено, что на «оккупированной территории части Донецкой и Луганской областей» эти выборы проводиться не будут. Киев справедливо придерживался занятой изначально позиции: сначала вывод с территории Донбасса незаконных вооруженных формирований и возвращение под контроль Украины границы с Россией, и только потом — «особый статус» двух районов. Ни Москва, ни ее подопечные на Донбассе, разумеется, с этим не соглашались. И тем не менее собравшиеся в Париже в начале октября 2015 г. главы Нормандской четверки констатировали прогресс на украинском направлении: практически состоялось предусмотренное пунктами Второго минского протокола прекращение огня. Чуть позднее еще одним положительным сдвигом в мирном направлении стало решение сепаратистов о переносе срока выборов на «своих» территориях (до того они настаивали на их проведении независимо от Киева). Тем не менее к концу 2015 г. ни у кого, кажется, не было сомнений, что и после всех встреч в Минске и Париже в 2014–2015 гг. пройдет немалое время до тех пор, пока не будет достигнут настоящий консенсус. Причина подобной мучительности прогресса в переговорах о, казалось бы, простых вещах кроется в различном понимании морали и нравственности, а значит, и в различии стратегических позиций основных противоборствующих сторон — России и Украины. В чем же эти различия? Посмотрим.

29 июля 2015 г. — через год после катастрофы малайзийского рейса Boeing № МН17, в которой погибли 298 человек, в Совете Безопасности ООН состоялось голосование по учреждению международного трибунала для привлечения к ответственности виновных. За год до этого голосования Совбез ООН принял резолюцию 2166, признав, что случившееся представляет угрозу международному миру и безопасности. Именно для того, чтобы поставить точку над «i» в происшедшем, пять стран-инициаторов, включая Украину, и выступили с совместной инициативой о создании трибунала. Но именно Россия стала единственной, кто голосовал против: постпред России при ООН Виталий Чуркин заранее объявил об этом, а российские официальные органы продолжали настаивать на фантастической версии об участии в трагедии истребителя украинских ВВС. Международные же эксперты еще до окончания расследования склонялись к мнению, что причиной катастрофы стала ракета, выпущенная из установки «Бук», которую боевикам предоставила Россия. Кремлю такой ход событий был крайне не выгоден, и потому, даже невзирая на гибель в крушении 80-ти детей, он цинично настаивал на обратном…

Так же цинично действовали и те, кто всеми силами препятствовали установлению государственной независимости Украины еще в 1917–1920 гг. И это повод поговорить о том, что общего есть у нынешнего путинского режима в России с большевистским строем. Если приглядеться повнимательнее — практически всё, и главное — полный отказ от выполнения юридических и моральных обязательств перед другими странами и народами. Большевики денонсацией финансовых (не правда ли, как удобно?) и политических долгов царского правительства фактически объявили о начале новой истории. Путин вторжением в 2008 г. на территорию Грузии, а затем в 2014 г. на территорию Украины поступил точно так же. Большевикам, как известно, не только удалось заключить Украину в свои объятия, но и на долгие десятилетия обеспечить сохранение советской власти на территории бывшей царской империи. И хотя территория эта поначалу было зримо менее той, которой располагал ранее царский режим, но для Сталина это не стало препятствием: по итогам Второй мировой войны он за счет оккупации половины Европы возвратил былое «величие». Как же им это удалось?

«Почему большевики так долго держатся у власти? — задавался вопросом Исаак Мазепа, один из активных участников того, что происходило в Украине в 1917—1920-х гг. — Потому что Россия аграрная страна со слабо развитым способом капиталистического производства… Чем слабее развита страна в экономическом отношении, тем меньше ее зависимость от внешнего рынка. В любой более развитой капиталистической державе большевистская диктатура не удержалась бы нескольких месяцев… Большая территория… географическое положение, помимо того, обеспечивают для них успешную защиту от внешних противников» [441] Мазепа I. Більшовизм i окупацiя України. — С. 131. .

Не правда ли — как мало изменилась Россия к исходу второго десятилетия XXI в.? Та же слабо развитая экономика, то же выдающееся географическое положение позволяют стране вновь и вновь привычно переносить тяготы внешней изоляции. Россия за сто лет так и не стала частью международного сообщества, но продолжает пребывать в той самой мгле, которая ее окутала, по словам английского писателя Герберта Уэллса, вскоре после совершения Октябрьского переворота. Это и есть то общее, что крепко роднит нынешний путинский режим с бывшей советской империей, по могуществу которой сам Путин так яростно скорбит.

Россия за сто лет так и не стала частью международного сообщества, но продолжает пребывать в той мгле, которая ее окутала, по словам Герберта Уэллса, вскоре после совершения Октябрьского переворота.

И путинский режим в этом смысле — с учетом агрессивного поведения в отношении не только ближайших соседей, но и всех составляющих международного сообщества, с ним не согласных, — представляет из себя не что иное, как возврат к худшим образцам агрессивной сталинской внешней политики. Отношение к Украине как к своей колонии наглядно демонстрирует это: путинская Россия силится не дать Украине стать по-настоящему независимой и свободной, экономически развитой и ориентированной на Европу; путинская Россия надеется вернуть себе природные и человеческие ресурсы Украины, и в этом смысле — в смысле постоянных претензий на ее территорию со стороны России для Украины трагически ничего не изменилось. Как отмечали очевидцы событий в Украине еще в 20-х гг. прошлого века, «после “коммунизма” московских большевиков, после реакционно-грабительских захватов Деникина и Врангеля украинские рабочие и крестьяне видят перед собой единственный путь для удовлетворения своих потребностей — это путь демократии, народовластия» [442] Там же. — С. 145. (правда, некоторые из очевидцев и участников под «народовластием» понимали наступление большевизма). Ко времени нынешнему можно отнести и следующие, относящие к прошлому слова Исаака Мазепы: «Они и теперь борются под лозунгом Украинской Народной Республики, поскольку к этому с силой неизбежности их подталкивает оккупационная политика российских большевиков» [443] Там же. ; добавим — новых российских большевиков в лице путинского режима.