Александр Жигарев - Анна Герман

Сначала она предполагала исполнить старую партизанскую песню "Сегодня к тебе прийти не смогу". Но потом по радио передали волнующее сообщение: "Первый поляк-космонавт Мирослав Гермашевский в космосе..." Анна вспомнила полузабытую песню Романа Чубатого "Между небом и землей" и решила спеть ее. "Как бы ни было прекрасно там, в далеких звездных далях, - говорилось в песне, - самое прекрасное - это возвращение на землю, на нашу родную, единственную". Эта песня показалась Анне уместной, отражающей и ее личное настроение и настроение многих... Она пела эту лирическую негромкую песню об извечном земном притяжении, о счастье, которое дарит людям родная земля. А зал скандировал: "Первый поляк - космонавт! Первый поляк - космонавт!"

Анну давно не показывали по телевидению. Эта прямая трансляция из Колобжега вызвала наплыв зрительских писем. "Показывайте почаще Анну Герман...", "Анна у нас певица номер один, а вы так редко передаете ее выступления...", "Хотим видеть Анну Герман..." - говорилось во многих письмах.

Может быть, поэтому, а может быть, в силу каких-то других причин месяц спустя к ней домой приехал редактор телевидения с молодым композитором. В тот день менялась погода, а в моменты сильных климатических изменений у нее болели кости и суставы. Но она, как всегда, умело скрывала недомогание, встретила гостей приветливо, впрочем, и ждала их с нетерпением. А вдруг действительно настоящая песня?.. Но чуда не случилось: музыка была малоинтересной, сумбурной, искусственно прилепленной к возвышенному тексту, имеющему мало общего с песенной поэзией. Но редактор льстил композитору, и это было бы очевидно даже не профессионалу. Анна тоже (нельзя же обижать гостя) сказала несколько вежливых слов. Потом добавила:

- Увы, эта песня не для меня.

Показываться по телевидению лишь бы с чем, по ее убеждению, это медвежья услуга самой себе, когда у тебя уже есть какие-никакие завоеванные позиции. Плохая песня для артиста на телевидении - это все равно что соломинка для утопающего. Так при активной помощи музыкального редактора можно поставить точку на своей актерской судьбе...

Редактор смотрел на нее то ли с недоумением, то ли с откровенной неприязнью. Простились холодно.

Анна стирала, кормила, купала, гуляла со Збышеком-маленьким, ходила на рынок и в магазины. И невольно ловила себя на том, что все время думает о песне, о той единственной песне, которая способна помочь ей снова выплыть на поверхность. Сама она уже давно ничего не писала: не было настроения, а главное, не было уверенности в талантливости собственной музыки. При всей мелодичности и технической грамотности ее песням не хватало той самой "изюминки", которая мгновенно выделяет работу вдохновенного мастера от добротной работы дилетанта.

А там, на востоке, за тысячи километров от Варшавы, всего в полутора часах лета, жила и пела "другая" Анна Герман. Эта здесь, в Польше, читала письма из СССР со смешанным чувством радости и грусти. Все время показывают ее по телевидению. Многих интересует: может быть, польская певица Анна Герман переселилась в СССР? Анна вспомнила слова одного своего доброго русского знакомого:

- Переезжай-ка ты к нам, Анюта! Станешь народной артисткой Советского Союза, как Людмила Зыкина. Люди тебя любят и еще долго будут любить.

Ох это телевидение для современной певицы! Плохо, когда тебя "не дают". И плохо, когда тебя "слишком много", "Знать бы им, как редко я бываю в Москве и как мне хочется бывать там чаще! Ну хотя бы столько, сколько меня показывают по телевидению..."

А новые гастроли в СССР приближались, и Анна надеялась, что снова Понайот Бояджиев соберет ее давних знакомых музыкантов из Большого театра и она окажется в прекрасном обществе настоящих мастеров. Начала работать над программой за несколько месяцев до предполагаемой поездки, в июне; решила строго соблюдать пропорции: половина программы - польские песни, половина русские и советские. Уже начали делать оркестровки, как неожиданное известие: как раз в октябре театр отправляется во внеплановую поездку за рубеж, поэтому на сей раз Бояджиев и его товарищи не смогут аккомпанировать Анне.

Начались лихорадочные поиски музыкантов, но и они оказались безуспешными. Известные музыканты требовали слишком высокие гонорары, очевидно, не зная, что распределение гонорара и его сумма зависят не от певца, а от договоренности Госконцерта с "Пагартом". Другие, которые соглашались, после прослушивания оказались непригодными с профессиональной точки зрения.

Время гастролей приближалось с неумолимой, катастрофической быстротой. Поздно ночью, когда оба Збышека крепко спали, Анна молча глотала слезы. Целый год она ждала этой поездки, ждала, как ждут праздника, новоселья, как встречи с близким другом. И, как говорил Кшивка, из-за "полного отсутствия у нее организаторского дара" (не удалось собрать музыкантов) все летит в тартарары.

На следующее утро к ней приехал Понайот Бояджиев вместе с пианистом Рышардом Сивы.

- То, что я тебе предложу, Анна, может показаться невероятным, - с трудом подбирая слова, говорил Понайот. - В общем, поезжайте-ка вы в Москву вдвоем... вместе с Рышардом.

- Ты шутишь?!

- Нет, не шучу. В России из иностранцев вряд ли кто может конкурировать с тобой. Там одно твое появление на сцене - событие. Причем твоя камерная манера вполне оправдывает отсутствие оркестра...

Когда Анна прилетела в Москву в сопровождении одного лишь пианиста Рышарда Сивы, то друзья, встречавшие ее в аэропорту, в том числе и Качалина, не заметили в Анне никаких перемен - разве что лицо выглядело свежее и моложе.

Но что творилось в ее сознании?! Приехать на ответственные гастроли за рубеж в сопровождении одного лишь пианиста! Это ли не безумие! И при этом еще делать хорошую мину при плохой игре. Нет, это решение пришло не так скоро, как предполагал Понайот. Она звонила и в министерство, и в "Пагарт", убеждала отменить или хотя бы перенести гастроли. Но неизменно слышала в ответ:

- Все понимаем, но это невозможно. Невозможно.

Творческая сторона волновала их мало, вернее, не волновала совсем. Анна скоро убедилась, что напрасно тратит слова и энергию.

Рышард Сивы неплохо знал репертуар Анны - он участвовал в двух предыдущих гастролях. Но пианист он был средний, к тому же с большими композиторскими амбициями. Уже после того как программа была отрепетирована, он в ультимативной форме потребовал от Анны, чтобы она включила в концерт еще три его песни (две Анна уже пела). Песнями их можно было назвать с большой натяжкой - в них практически отсутствовала мелодика, текст был пустой, "ни о чем", так что и актерски их было вытянуть очень сложно. Но "вытягивать" пришлось. А ведь надо было еще преобразиться на сцене. Предстояло создать на сцене естественность ситуации, дать понять зрителям, что отсутствие оркестра - отнюдь не результат бездарных организаторских просчетов, а что так и было задумано с самого начала.