Мордехай Рихлер - В этом году в Иерусалиме

Темное прошлое у Макса Бэра и его брата Бадди, тоже тяжеловеса. Дед Бэров по отцовской линии был евреем родом из Эльзас-Лотарингии, но их отец, похоже, не придерживался веры, а у матери были шотландско-ирландские корни. Однако Макс все равно выходил на ринг в трусах со Звездой Давида и называл себя евреем. Тем не менее многие считали, что он делает это в целях саморекламы.

На долю тех, кто не умел сладко петь и задорно танцевать и не мог похвастаться убойным хуком левой, оставались альтернативные способы выкарабкаться из нищеты: профессиональный игорный бизнес (великолепный Арнольд Ротштейн, который якобы подкупил игроков «Чикаго блэк сокс», чтобы те во время чемпионата США по бейсболу в 1919 году дали себя обыграть, и послужил Фицджеральду в «Великом Гэтсби» прототипом Мейера Вулфшима) или организованная преступность (Кровавый Цыган, Малыш Твист, Квелый Бенни, Мейер Лански, Голландец Шульц, Псих Сигель, Штукарь Гордон, Долговязый Цвильман, Якоб Гузик по кличке Грязный Палец, Mo Далиц, Соломон Вайссман по прозванию Головоломщик и Макс Хофф по кличке Бо-бо, а также славные «Еврейские морячки» и миляги из «Багровой банды»). Позже возникло бутлегерство — междисциплинарная сфера деятельности, которая в годы «сухого закона» свела вместе энергичных канадских поставщиков и американских уголовников на благо честных, но истомленных жаждой обывателей. Позже моим друзьям-коммунистам этот, как ни крути, союз показался неопровержимым доказательством еще одной максимы Карла Маркса: под сумеречным покровом капитализма предприниматели и преступники сливаются воедино. Разумеется, закон Волстеда, положивший в 1919 году начало «сухому закону» в Америке, был чудовищной глупостью, потачкой суровым аграрным пуританам; и сейчас, в ретроспективе, преступные заговорщики кажутся чуть ли не народными благодетелями, если вообще не исполнителями мицвот.

Еврейское слово «мицвот» — это множественное число от «мицвы», понятия, которое означает всякое доброе дело, угодное Богу. «Сефер га-мицвот» включает в себя 613 надлежащих мицвот, главная из которых — «плодитесь и размножайтесь». В «Радостях идиша» Лео Ростен пишет, что в «Книге мицвот» величайшего философа XII века Моше Маймонида доказывается, будто человек, который совершает хотя бы одну мицву из 613, заслуживает спасения души, что, однако, тут же нивелируется уточнением: «Но только если он делает это не из корысти, не для того, чтобы вызвать расположение, а всецело из любви и во имя нее».

Даже если допустить, что бутлегеры и вправду самоотверженно трудились на благо общества, делали они это, безусловно, ради собственной поживы. А среди многочисленных дельцов, погревших руки на этом бизнесе, как евреев, так и гоев (Гарри Хэтча из «Корби дистиллерз», «Сигрем», не говоря уж о тех двоюродных дедах, винокурах-кальвинистах с Шотландского нагорья, которые точно знали, куда идет их спирт), не было никого удачливее братьев Бронфман и их свойственника Барни Аарона.

Этого Барни Аарона, кстати, не следует путать с его полным тезкой Барни Аароном по прозванию Звезда Ист-Энда, лондонского рыботорговца, а с 1819 года — профессионального боксера, про которого была сложена народная баллада:

Свой капитал, один из крупнейших в Северной Америке, Бронфманы сколотили на бутлегерстве. Вместо того чтобы напрочь отрицать или хотя бы вяло открещиваться от грязного происхождения семейных миллиардов, Сэм, а теперь и его потомки почему-то сгорают от стыда. А зря. Ибо в действительности вред, который причинили обществу разудалые Эйб, Гарри, Сэм и Аллан, не идет ни в какое сравнение с тем, что вытворяли Дж. П. Морган, Джон Д. Рокфеллер и другие бароны-разбойники. Бронфманы не нанимали за гроши иммигрантов, чтобы те, рискуя жизнью, спускались в смертельно опасные шахты. Не мухлевали на фондовой бирже, разоряя мелких инвесторов, не натравливали во время забастовок на рабочих своих фабрик отпетых головорезов. А они все равно вымарывают да подчищают раннюю страницу своей истории, единственное в ней яркое пятно, надеясь вычистить ее до сияющей белизны и сделаться, так сказать, безупречными канадцами.

Самая внятная биография Сэма, под названием «Династия Бронфманов», выпущена Джеймсом X. Греем и Питером С. Ньюманом, а самый сомнительный его портрет, слащавый и бессодержательный, «принадлежит перу» Сэди Рознер-Бронфман, вдовы Сэма, которая в 1982 году частным образом выпустила собственные воспоминания. «Он был истинным канадцем, преданным своей стране и в годы войны, и в мирное время, и снискал большой почет как в своем отечестве, так и за рубежом, — писала Сэди в своей книге, в которой не было ни слова о бутлегерстве и том унизительном социальном барьере, которым от Бронфманов отгородилось неописуемо провинциальное высшее общество Монреаля. — Но когда рабочий день заканчивался и Сэм возвращался домой, он становился просто моим милым, моим дорогим муженьком».

Сочинение Грея и Ньюмана настолько удручило Бронфманов, что они решили прибегнуть к заказным биографиям. Книга первого из приглашенных авторов, Теренса Робертсона, была признана недостаточно исчерпывающей и отвергнута. Второй кандидат, бывший редактор канадской версии «Тайм» Джон Скотт, проработал несколько лет и получил отставку. Наконец Бронфманы нашли себе одного ручного университетского преподавателя, который и выдал им полнозвучный гимн под названием «Мистер Сэм: жизнь и времена Сэмюэля Бронфмана», в котором ему удалось, по сути, невозможное — превратить флибустьера и сквернослова в чинного зануду. С другой стороны, изголодавшийся Сэм, посвятивший свои закатные годы прославлению себя любыми доступными способами, был, конечно же, доволен.

Но вот какой парадокс.

Жестокие убийцы Псих Сигель и Голландец Шульц вошли в американскую мифологию, незаслуженно удостоившись фильмов, в которых не побрезговали сыграть блестящие звезды (Уоррен Битти, Дастин Хоффман), безо всяких вредных последствий для своих наследников, буде таковые у них имелись. А наследникам Сэма, лишь чуть оступившегося во времена «сухого закона», а потом сумевшего-таки отряхнуть грязь с ботинок и создать колоссальную ликеро-водочную империю, пришлось раскошеливаться на политкорректный панегирик.

«Мое участие в этом деле началось весной 1987 года, — написал Майкл Р. Маррус, — с беседы с Чарльзом Бронфманом в Монреале. Два года спустя я приступил к написанию этой книги при поддержке компании „Сигрем“ на условиях невмешательства со стороны заказчиков. С момента первых обсуждений и до настоящего времени у нас царит абсолютное согласие по одному принципиальному вопросу: мне предоставлена полная свобода в отборе материала и его изложении…»