Мордехай Рихлер - В этом году в Иерусалиме

— У меня ученая степень по психологии, — сообщил мне Флейшер, — а сейчас я работаю над докторской диссертацией.

— В каком университете?

— Не хотелось бы говорить.

На террасе собралось примерно сто пятьдесят человек, изготовившихся задергать лектора вопросами. Они только и ждали удобного момента, чтобы наброситься на него. Жующие сигары господа в длинных шортах и дамы с припасенным на всякий случай «Нью-Йорк постом» на коленях.

— Мужчины достигают своего апогея в двадцать пять лет, — вопил в микрофон Флейшер, — а дамы гораздо позже и позиций не сдают, тогда как мужчины катятся вниз.

Кто-то из мужчин шикнул, кто-то загоготал, зато женская половина аудитории бурно зааплодировала.

— Вы думаете, — продолжал Флейшер, — что любовь ребенка к матери в природе вещей, так нет же.

Один из мужчин, прикрывшись сработанным из фольги отражателем, задремал. Его соседка обмахивалась «Из России с любовью» [254] «Из России с любовью» — один из романов Яна Флеминга о Джеймсе Бонде. .

— Что нам нужно, — продолжал Флейшер, — чтобы не сойти с ума. ВСЕМ НАМ. Даже в шестьдесят, даже в семьдесят. ЛЮБОВЬ. Капелька любви. Если вы женаты двадцать пять лет, это еще не основание относиться к жене кое-как… Ее надо беречь.

Тут вскочила утыканная бигуди дама:

— Я замужем уже двадцать девять лет, и муж вовсе не относится ко мне кое-как.

Ее сообщение взбудоражило иссохшего мужчину в заднем ряду. Вместо того чтобы присоединиться к бурным аплодисментам, он вскочил и уставился на даму.

— Хотел бы я посмотреть на ее муженька, — сказал он, садясь, и добавил: — На этого шмока [255] Здесь: недоделанный ( идиш ). .

На вечер была назначена встреча одиночек, но перспективы ее радужными никак не назовешь. Язвительный субъект, подсевший ко мне в баре, сказал:

— Ну, не знаю. Я плавал утром. Плавал днем — в закрытом, в открытом бассейне — бог ты мой, где они только таких набрали? Когда же красотки-то приедут?

Перед ужином я решил прогуляться. Все пять здешних вестибюлей обшиты сосновыми панелями, и оно бы и хорошо, если бы повсюду, где только можно, не натыкали пластиковых растений. В лавчонке у олимпийских размеров открытого бассейна продают пластиковую кукурузу, в главном здании в сувенирной лавчонке «Mon ami» [256] Мой друг ( фр. ). и «Всякой всячине» можно запастись пластиковым виноградом. Среди тех, чьи фотографии украшают Стену Славы, кардинал Спеллман, Йоги Берра, Ирвинг Берлин, губернаторы Гарриман и Рокфеллер, Ральф Банч, Зиро Мостель и Герман Вук [257] Фрэнсис Джозеф Спеллман (1889–1967) — один из самых влиятельных прелатов католической церкви в США. В 1953 г. поддерживал «расследование антиамериканской деятельности» под руководством Маккарти, позднее участие США во войне во Вьетнаме. Йоги Берра (р. 1925) — американский бейсболист. Играл в составе «Нью-Йорк янкиз» Считался лучшим игроком Американской лиги в 1951,1954 и 1955 гг. Ирвинг Берлин (1888–1989) — американский композитор, автор эстрадных песен, мюзиклов, музыки к кинофильмам. Уильям Аверелл Гарриман (1891–1986) — государственный и политический деятель, дипломат. Губернатор штата Нью-Йорк с 1955 по 1958 г. Нелсон Олдрич Рокфеллер (1908–1979) — государственный и политический деятель, лидер либерального крыла Республиканской партии. С 1958 по 1973 г. — губернатор штата Нью-Йорк. Ральф Банч (1904–1971) — английский социолог и дипломат, лауреат Нобелевской премии мира 1950 г. Зиро Мостель (1915–1977) — знаменитый бродвейский актер. Герман Вук (р. 1915) — популярный американский писатель и драматург. . От закрытого бассейна на удивление простого дизайна все еще несет дезинфекцией, совсем как от самого современного бассейна моего детства в «Y». Я поспешил уйти от бассейна куда подальше. У «Гроссингера» собственное почтовое отделение, он имеет право клеймить своим штемпелем — «„Гроссингер“, Нью-Йорк» — почтовые отправления. Имеется тут и Гроссингеровское озеро — «для умиротворенного слияния душ», поле для гольфа с восемнадцатью лунками, конюшни, открытый каток с искусственным льдом, лыжня и горка для тобоггана, «Оздоровительный клуб для него и для нее» и, конечно же, взлетно-посадочная полоса — взлетное поле Дженни Гроссингер — по соседству с комплексом.

К ужину дамы преобразились. На смену бигуди пришли норковые палантины.

— Еврейское защитное покрытие — так назвал эти палантины, впрочем вполне благодушно, один из гостей, с той самоиронией, которая искупает «Гроссингера», и отчего, к слову сказать, писать о «Гроссингере» — занятие крайне щекотливое.

Полагаю проще всего — вдобавок известные основания на то есть — представить Катскиллы в карикатурном виде. В виде Диснейленда с кнышами. В конце концов, куда ни кинь взгляд — в глаза бросается нечто несуразное. В «Конкорде», к примеру, венецианские окна огромного зала выходят на парковку. Есть тут и номера аж с двумя ванными комнатами. (Это такой трюк. Люди на это клюют. Есть о чем порассказать.) Все самые крупные отели завели сейчас закрытые катки, как объяснила мне дама, управляющая «Лорелз»: наши гости не хотят кататься на воздухе — там слишком холодно. Озера, надо признать, пока еще не залили бетоном, чтобы возвести на их месте искусственные бассейны с очисткой, но за этим единственным исключением предназначение всех новаций — оградить гостей от природы. К примеру, в большинстве крупных отелей домики, расположенные на их территории, соединены с главным зданием системой застекленных, а то и подземных переходов, чтобы, невзирая на расходы, уберечь гостей от отнюдь не сурового климата Катскиллов.

К чему я веду, а к тому, что нет ничего легче, даже не слишком утруждая себя отбором деталей, представить и «Гроссингера», и Катскиллы, и людей, которые туда ездят, в гротескном виде. Но этот соблазн преодолеваешь, так как Катскиллы не сводятся к гротеску. С другой стороны — что есть, то есть — впечатление округ Салливан производит нелепое, и посмотри я на это сквозь пальцы а взамен превознеси, к примеру, слезливую «задушевность» Дженни Гроссингер или ее же «традиционное благоговение» перед псевдоученостью, я проявил бы толерантность, а что это как не либерализм самого неблаговидного толка.

И вот еще что. Архетипический гость «Гроссингера» принадлежит к тому классу американцев, который чаще всего служит мишенью для нападок. Даже когда «Комментари» выдвигает еще один отряд новеллистов, нерегулярные войска «Партизан ривью» [258] «Партизан ривью» — политический и литературный ежеквартальный журнал антисталинистского направления. Многие из его знаменитых авторов были детьми еврейских иммигрантов. Существовал с 1934 по 2003 г. залегают в кустах, держа штыки наизготове. Сол Беллоу смотрит в оба, Альфред Кейзин [259] Алфред Кейзин (1915–1998) — американский критик, профессор. осмысляет, Норман Мейлер навастривает нож, и кто знает, какие мины закладывает следующее поколение еврейских писателей в эту самую минуту. Существовала ли когда-нибудь группа, которую так преследовали бы начисто лишенные сантиментов отряды хроникеров? Так терзали бы моралисты? Так стыдили бы за то, что они сумели разбогатеть? До них писали о люфтменчах, неимущих мечтателях — портных, закройщиках, бакалейщиках, столь любимых Бернардом Маламудом. После них один за другим явились самонадеянные университетские юнцы Филипа Рота, американцы, которым случилось расти в еврейских семьях, но вот к вклинившемуся между ними поколению — этой не слишком обаятельной ершистой компашке, — выкарабкавшемуся вместе с остальным средним классом Америки из Депрессии в благополучие, к нему еврейские писатели расположены меньше всего. В пьесах Клиффорда Одетса они представали поганцами. Сборщиками квартплаты. Затем их разделал под орех Джером Вайдман, а там явились Ирвинг Шоу и Бадд Шульберг [260] Клиффорд Одетс (1906–1963) — американский драматург, в тридцатые годы большой популярностью пользовались его пьесы, где состоятельные люди представлялись угнетателями. Джером Вайдман (1913–1998) — американский писатель, автор многих романов и сборников рассказов, в основном из жизни американских евреев среднего класса. Бадд Шульберг (1914–2009) — американский писатель. Особо известен один из его романов — «Что движет Сэмми?» — о еврее, беспринципно прокладывающем себе дорогу. . По правде говоря, за все это время на их защиту встал один Герман Вук, из всего арсенала вооруженный лишь рогаткой клише. Ну а это не защита, а один конфуз.