Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» Советского Союза

Термин «Оттепель» запустил в обиход Илья Эренбург. Автор весьма «специфический». В свое время он подвизался в Испании. Так воспевал революционную борьбу, что его статьи прекрасно ложились в русло провокации, запугивания мира коммунистической и советской угрозой. В годы Великой Отечественной он был одним из самых гневных и страстных обличителей нацистов, призывая истреблять их. Порой его публикации даже запрещали, чтобы солдаты под их воздействием не убивали пленных. Хотя сам Эренбург в войну подолгу оставался за границей. Позже, во время присуждения ему Сталинской премии, возник спор: писатели отмечали, что он плохо знает русских. Он сотрудничал в Еврейском антифашистском комитете, однако репрессии его не коснулись. Эренбург был одним из творцов «культа личности», превосходя многих других авторов в области славословий. Но уже в 1953 г. внезапно переориентировался — ив «Новом мире» появилась его повесть, которая так и называлась: «Оттепель».

На самом деле никакой «оттепелью» еще не пахло. Наоборот, повесть послужила как бы сигналом, это слово сразу же подхватили. Другие литераторы кинулись в ту же струю. Перекликаясь в названиях, появились «Времена года» В. Пановой и еще ряд подобных произведений. Хотя даже такое верноподданническое «свободомыслие» в верхах пока еще сочли чрезмерным, журнал «Новый мир» получил крупный нагоняй, а его редактора Твардовского сняли с должности.

Реальная «оттепель» сперва началась не в политической или культурной сферах, а в материальной. Желая заслужить популярность в народе, новые правители предприняли ряд экстренных мер. В августе 1953 г. выделили крупные дотации на производство товаров народного потребления, на них резко снижались цены (например, на хлеб — втрое). Правда, удешевление промышленных товаров привело к дефицитам, но начали пересматриваться планы, показатели роста по предметам широкого потребления были удвоены. В сентябре 1953 г. на пленуме ЦК Хрущев выступил с докладом о бедственном положении в деревне. Для колхозов были значительно повышены закупочные цены (на мясо — в 5,5 раза, на масло и молоко — в 2 раза, на зерно — на 50 %). Одновременно уменьшались обязательные поставки, списывались все долги колхозов, снижались налоги на приусадебные участки и рыночную продажу продуктов. Деревня и впрямь находилась в тяжелом положении. Теперь колхозы и крестьяне получали возможность поправить дела, начали расти их доходы. Для дальнейшего улучшения положения с продовольствием (и наращивания производства экспортного зерна) Хрущев в феврале 1954 г. выдвинул грандиозный план освоения целины.

А в июне 1954 г. прошел съезд профсоюзов, где первый секретарь ЦК и его присные вдруг обрушились с гневной критикой на профсоюзных руководителей за то, что они никогда не защищали «права трудящихся». Дескать, не боролись против разницы зарплат для разных категорий работников, против «незаконных» увольнений. Констатировали «глубокое разочарование трудящихся в профсоюзах». От них требовалось исправить эти недостатки, следить за материальным поощрением рабочих, за мерами по охране труда. Стала увеличиваться зарплата, снижалась продолжительность рабочего дня и рабочей недели, повышалось и упорядочивалось пенсионное обеспечение (хотя для колхозников пенсии ввели только в 1965 г., после Хрущева).

В период с 1953 по 1956 г. были допущены и некоторые религиозные послабления. Благо государству это ничего не стоило, зато прибавляло популярности правителям. Православной Церкви разрешили открыть некоторое количество храмов. Но давали поблажки и другим конфессиям. Увеличилось количество мечетей, старообрядческих и протестантских молитвенных домов. В это время была построена и синагога в Биробиджане, которой там не существовало с момента основания города.

Развернулась широкая программа строительства жилья. Это тоже был чрезвычайно больной вопрос. Развитие промышленности вызывало приток населения в города. Дополнительные проблемы создала война, когда 25 млн человек остались без крова. Люди ютились в бараках, общежитиях, обрести хотя бы на старости лет комнату в «коммуналке» почиталось за великое счастье. Теперь Хрущев выдвинул задачу «строить больше, быстрее, дешевле» — использовать блочные конструкции, упрощенные проекты 4–5 — этажных домов, где можно обойтись без лифтов, без сложного инженерного оборудования. В разных городах стали расти «хрущевки» — это уже значительно позже их окрестят «хрущобами», а в то время люди были им чрезвычайно рады.

Никита Сергеевич разъезжал по стране, «запросто» встречался с колхозниками, работягами и поговорить мог «по-простому», соленое словечко ввернуть, похвалить, посочувствовать трудностям, даже выпить «с народом». Но в большей степени он делал опору на местных начальников, на партийных функционеров среднего звена. Тех самых «удельных князьков», которых прижимал Сталин, не давая им лишней самостоятельности. Заняв руководящие должности в районах, областях, республиках, они желали пользоваться этим. Пожинать соответствующие выгоды и быть уверенными в своей безопасности. Жить по-начальственному, «властвовать» в свое удовольствие и не дрожать, что тебя в любой момент за твои дела притянут к строгому ответу. Хрущев не обманывал их ожиданий.

Поощрял, ободрял, награждал, требуя только лояльности к себе и своей политике, — а это партийные функционеры хорошо умели — выражать поддержку чему угодно.

Продолжилось разрушение старой карательной системы. МГБ было преобразовано в Комитет госбезопасности при Совете министров. При этом произошла кардинальная смена кадров. В сентябре 1953 г. Верховный Совет открыл возможность пересматривать постановления бывших коллегий ОГПУ, НКВД, упраздненного «особого совещания» при НКВД — МГБ — МВД. Однако реальная ликвидация разросшейся системы ГУЛАГа, начатая Берией, с его смертью почти остановилась. Пересмотры дел и приговоров тянулись подолгу, документы ходили по инстанциям, и до осени 1955 г. было освобождено лишь 16 тыс. человек. В лагерях из-за начатых и заторможенных амнистий возобновились бунты. В 1954 г. произошло восстание в Кингире, подавляли танками, погибло 700 человек. В 1955 г. было восстание в Воркуте.

Но некоторые политические дела были пересмотрены — «громкие», касавшиеся крупных фигур. По требованию Жукова реабилитировали военачальников, попавших под репрессии в послевоенные годы. В 1954 г. были осуждены и расстреляны бывшие министры госбезопасности Меркулов и Абакумов, а при этом реабилитировали осужденных по «ленинградскому делу». Впрочем, эти акции имели под собой особую, скрытую подоплеку. Хрущев поэтапно расчищал себе плацдарм для полного захвата государственной власти. Маленков, предав Берию, подрубил сук, на котором сидел он сам. А теперь пришла и его очередь. Ведь «ленинградское дело» инициировал он, громя «команду» Жданова. Значит, должен был понести наказание вместе с Абакумовым. Однако вопрос решили «мирно». Причастность Маленкова к уничтожению невиновных согласились «забыть», а он вместо этого признал, что совершил ошибки в сельском хозяйстве, покаялся даже в «правом уклоне» — так квалифицировали увеличение выпуска товаров широкого потребления. За эти ошибки и «уклоны» он был снят с поста председателя Совета министров (но все-таки оставлен в Президиуме ЦК). Опорой Хрущева, помогшей свалить Маленкова, опять стали военные, и получили соответствующие вознаграждения. Главой правительства стал министр обороны Булганин, а Жуков занял его кресло в Министерстве обороны.