Александр Хинштейн - Кризис

Только во времена «тюльпанной лихорадки», пожалуй, обмана не было. Все дружно обманывались , но не обманывали друг друга. И правительство Голландии, и ее финансовая элита, и рядовой люд искренне верили, что открыт своего рода «философский камень» и тюльпаны будут дорожать бесконечно.

Приток денег в страну вызвал астрономический рост цен абсолютно на все. Цены на продовольствие взлетели в 3–4 раза… Но у людей были деньги. И общество, и правительство полагали, что бедность в стране вскоре исчезнет вовсе, унесенная тюльпанным ураганом…

Луковицы тюльпанов покупали и иностранцы. Богатые торговцы из Англии или Северной Франции охотно вкладывали деньги, играли на бирже. В газетах писали, что найден ключ ко всеобщему процветанию: голландские тюльпаны будут покупать по все более высоким ценам, богачи со всего мира принесут свои деньги в Голландию.

Самое смешное — правительство старательно регулировало торговлю луковицами. Для надзора за торговлей назначались специальные уполномоченные, появлялись особые «тюльпанные нотариусы». Содержали чиновников на «тюльпанные» доходы — иначе им бы ничего не светило.

Голландцы хотели как лучше, но кончилось все как и всегда. Как всегда, если денег больше, чем товаров, деньги устремляются в какую-то непроизводительную сферу экономики… Эта сфера стремительно «перегревается» — просто потому, что надо же куда-то вкладывать «лишние» деньги.

Так сегодня во всем мире люди кинулись вкладывать деньги в недвижимость. Банки выдавали кредиты, как будто стоимость недвижимости будет расти вечно, политики рапортовали о победе над бедностью, люди скупали квадратные метры на последние деньги. Точнее — на будущие доходы.

Но вот «лишние» деньги иссякли. И вместе с их окончанием начался кризис. Финансовый кризис, вызванный избытком денег в экономике. Причем мы-то уже имеем опыт; умные люди давно говорили, что недвижимость бесконечно дорожать не может. Да и вкладывались деньги во что-то все же более полезное, нежели луковицы даже самых замечательных тюльпанов.

Пусть кризис — жилье-то останется! Конечно, кое-что вы потеряете. Но не все, потому что недвижимость всегда востребована: кризис не кризис, а людям надо где-то жить и что-то есть. Когда же деньги вложены в луковицы тюльпанов, они просто исчезают без следа.

А вот в Испании поток американского золота не привел даже к рождению таких «перегретых» сфер экономики и новых эквивалентов богатства. Все цеплялись за золото, а оно, естественно, постоянно дешевело.

Голландцы поступили интереснее. И у них поток денег шел не из рудников Потоси, а как плата за товары и услуги. Им было лучше — инфраструктура-то оставалась и позволяла заработать новые деньги, взамен потерянных на никому не нужные луковицы тюльпанов.

К концу 1637 года оказалось: все «лишние» деньги в тюльпаны уже вложены. Больше некому покупать луковицы, все хотят их только продавать. Баста! Роста больше не будет. За одни сутки цены упали на 50 %, за неделю — * на 80 %… Через три недели правительство объявило, что нельзя требовать больше 50 гульденов за луковицу тюльпана. Все судебные разбирательства запрещались.

Из кризиса страна вышла быстро — ведь Голландия оставалась центром международной торговли, страной самой передовой промышленности XVII века. Но деньги и ценности, вложенные в тюльпаны, вернуть нельзя было уже никакими силами. Ни легендарные два дома в Амстердаме, ни серебряный кубок, ни землю, ни жирных быков.

А самое главное — луковицы тюльпанов не удалось превратить в новый эквивалент, важнее золота [13] В ХII-ХIII веках на Руси тоже ввели деньги не из металла. Это были меховые деньги, и они обеспечивали единство денежной системы Руси! Абу Хамид ибн-Гаркави писал о том, как действуют на местах представители князя. Напомним, что в ту эпоху беличьи шкурки были платежным средством, своего рода мягкими монетами. Так вот, в местах торга Гаркави наблюдал следующие сцены: купцы сдают приказчикам князя беличьи шкурки с дефектом; ведь если оторвалась лапка или хвост, вытерся мех — беличьей шкурке уже другая цена, она не годится для расчетов. Приказчики собирают порченые шкурки в мешки, завязывают их, ставят княжью печать. А вместо 18 порченых шкурок выдают купцам 17 новых и целых. Позволим себе небольшой тест на знание экономики: о чем напоминает это соотношение: 18 и 17 шкурок? Да-да, вы совершенно правы — это очень похоже на сдачу в банк испорченных банкнот. Банк выдает целые вместо испорченных, удерживая традиционные 6 % за ведение этой полезной операции. Белки и куницы на всей Руси были платежным средством. И получается — на Руси существовала единая экономическая система с общей валютой. Говоря современным языком: единое экономическое пространство. И поддерживали эту систему не кто иной, как князья из рода Рюриковичей. Кроме того, «даже с точки зрения психологической, в период разъединения Руси оставалось нечто вроде федерации, очень непрочной федерации, конечно, но… это не было просто механическое скопление совершенно независимых государств» (Вернадский Г. В. Киевская Русь. М., 1996). .

Уже из истории металлических денег видно три железные (если угодно, златые или серебряные) закономерности.

Во-первых, абсолютно всякая финансовая система подвержена инфляции. Любая монета через какое-то время стоит меньше, чем в момент выпуска. Таков закон природы денег — столь же неизменный и строгий, как закон, согласно которому средняя температура убывает от экватора к полюсам. Людям он может не нравиться, но «бороться» с ним — столь же глупо, как с холодом в Арктике. Жить на полюсе неуютно, а удешевление денежных единиц разоряет — так на то и голова, чтобы думать, где селиться и как инвестировать свободные средства.

Во-вторых, экономические кризисы — нормальнейшая часть экономики. Появляется экономика — возникают и кризисы: хотя бы кризисы перепромысла. С момента зарождения финансовой системы, это — вполне заурядное событие. Каждый из кризисов современникам мог казаться катастрофой и «концом света», но всякий раз финансовая система выходила из кризиса обновленной и улучшенной.

И потому третья закономерность: кризисы — это положительное явление. Они жестокие, грозные — но учителя. Давно известны кризисы личностного роста в жизни всякого человека. Пресловутые кризисы пяти лет, подростковый кризис, кризис «среднего возраста» и так далее — важнейшие условия развития личности. Кризис суров, страшен, слабаков он топчет беспощадно.

Но без этих кризисов мы оставались бы «вечными детьми» — этакими счастливыми дикарями, которые весело плясали под тамтам, но жили вдвое меньше нашего и загибались от всякой пустяковой хвори, которую мы и за болезнь давно не считаем.