Андраник Мигранян - Россия и США: фактор Путина

Первое. Необходимо окончательно осознать, что период любви лидера с народом уже в прошлом. Российское общество, равно как и элитные круги (хоть и не в столь явной степени), расколото.

Второе. Путину необходимо осуществить инвентаризацию собственного общественного, политического, институционального, интеллектуального, информационного ресурса. Вряд ли в нынешних условиях можно рассчитывать на то, что какими-то частичными уступками или «морковкой» можно успокоить отдельные группы людей или перетянуть на свою сторону те или иные знаковые фигуры из среды оппозиции. Со стороны общества, особенно радикальных кругов оппозиции, это воспринимается, скорее, как слабость властей и еще больше подогревает аппетиты ее лидеров. Есть угроза, что, потеряв страх перед властью, значительная часть как оппозиции, так и элитных кругов потеряет к ней и уважение.

Третье. Не совсем понятно, почему сегодня теперь уже премьер Медведев находится все еще вне зоны критики в отличие от действующего президента.

Четвертое. Очевидно, что политическая сила Путина в период с 2000-го по 2011 год определялась не только силовыми структурами государства и бюрократическим аппаратом. Она была в прямой связи с народом и в его поддержке. Огромную роль в связке лидера и народа играло телевидение. Сегодня ситуация радикально изменилась. Если еще недавно для политической мобилизации своего электората было достаточно одного телевидения, то сейчас, в условиях политической, региональной, информационной расколотости общества, требуется институциональное оформление своих сторонников как необходимого фактора политической мобилизации. Во время президентской избирательной кампании эта мобилизация оказалась весьма успешной. Но становится очевидным, что Россия вступила в пору политической зрелости и что в расколотом в идеологическом и политическом отношении обществе есть потребность в институте, который постоянно занимался бы политической мобилизацией общества в поддержку власти в противовес антивластным мобилизационным действиям оппозиции. Видимо, требуется ускорить трансформацию Общероссийского народного фронта в эффективно функционирующую политическую партию — политическую опору для президента.

Пятое. Думаю, власти переоценивают возможности собственного информационного ресурса. Режим практически потерял контроль над большинством печатных СМИ. Контроль над телевидением часто является иллюзорным.

Шестое. Очевидно, что режим нуждается в интеллектуальной мобилизации. Лидеры оппозиции, как уже говорилось, пытаются представить власть тупой и преступной, с которой не могут иметь дело «рукопожатные» и уважающие себя люди. Реальная мобилизация идеологически и политически мотивированных здравомыслящих людей, способных показать интеллектуальное убожество своих политических противников, — настоятельная необходимость для режима.

И это, как уже сказано выше, лишь небольшая часть того, что нужно сделать, чтобы власть обрела уверенность в своих политических, интеллектуальных и информационных возможностях.

Чем опасно «подмораживание» страны

Стал печальной традицией тот факт, что Россия раз за разом повторяет собственные циклы. Переходя из одного состояния в другое, страна не может завершить переход от одномерности к многомерности, от жесткой властной вертикали к множественности центров силы, представляющих интересы различных социальных слоев. Снова после хаоса 1990-х годов и последующего экономического роста российское общество стоит перед развилкой. В очередной раз мы сталкиваемся с ситуацией, когда уровень жизни и благосостояния вырос, но обществу этого недостаточно, и люди, в особенности так называемый креативный класс, хотят более быстрых улучшений и становятся крайне чувствительными к любым проявлениям коррупции, беззакония и произвола со стороны властных структур.

История повторяется. В XIX веке нечто подобное сложилось в российском обществе в результате реформ Александра II, когда растущие ожидания и общественные настроения привели к разгулу революционного террора. В 1917 году, уже при Николае II, социально-экономический подъем завершился неспособностью власти справиться с накалом общественных настроений, и, как следствие, произошел коллапс. Потом была перестройка при Михаиле Горбачеве, когда власть не смогла справиться с общественно-политическими силами, раскрепощенными со стороны этой же власти. И мы в очередной раз потеряли нашу страну.

Ситуация, в которой сегодня оказалась Россия, — не исключительная для нашей страны история. Этот феномен блестяще описан Алексисом де Токвилем применительно к Великой французской революции. Так называемую революцию растущих ожиданий проходили и Россия, и Китай, и все другие переходные общества. Самое важное — какой ответ дает власть на новые вызовы, возникающие в результате раскрепощения граждан? Тут возможны три варианта. Первый тип реакции известен российской истории. Кстати, об этом опыте нашей страны вспоминали на завтраке Сбербанка в рамках «Валдайского клуба». Ужасная ситуация российской действительности XIX века — царь-освободитель, которого все ненавидят, при том что он делает все для развития демократии, новых общественных и государственных институтов. После убийства царя его преемник Александр III решает, что называется, «подморозить» страну. Мы все знаем, к чему это привело. «Подмороженная» Россия в 1917-м показала миру, что в результате этой «подморозки» так и не сложилась культура горизонтальных отношений в рамках закона определенных процедур, где разрешались бы конфликты институционально оформленных интересов. В итоге мы получили революцию, после которой возникла такая политическая власть, по сравнению с которой царское самодержавие Николая II выглядело вершиной демократии.

Увы, есть и второй тип реакции на вызовы переходного общества, на революционные настроения, вызванные растущими ожиданиями. Это безволие властей, неспособность направить новые силы в созидательное русло, что также, как правило, приводит к распаду государства. У нас такое было дважды — в XX веке при правлении таких безвольных и слабых лидеров, как Керенский и Горбачев. Ни у одной страны мира нет такого опыта — дважды за век потерять страну в результате реформ и модернизации. Но на сегодня российской истории известны только два способа реакции на растущие потребности общества — либо слом власти, а в результате хаос и неуправляемость, либо «подмораживание» общественно-политической жизни страны.

Но мир знает и третий тип реакции — появление нового лидера, видящего вектор движения вперед, знающего, куда направить энергию новых раскрепощенных социальных сил, понимающего, как способствовать институциональному оформлению этих интересов и как установить жесткие рамки, в которых они должны взаимодействовать, добиваться согласия и компромиссов. При этом такой лидер без колебания принимает жесткие решения и идет даже на применение насилия по отношению к силам, которые пытаются своей нетерпимостью и радикализмом вызвать хаос и неуправляемость, что в итоге всегда приводит к подрыву процесса реформ и модернизации. Самый наглядный и масштабный пример такого лидера — величайший политик XX века Дэн Сяопин. С одной стороны, он решительно применил силу при разгоне антивластных сил манифестантов на площади Тяньаньмэнь, но при этом, в отличие от Александра III, он не стал «подмораживать» Китай, решительно продолжил реформы в экономике и социальной жизни. В результате китайцы добились колоссальных успехов практически во всех секторах экономики. Да, в политической сфере были определены «красные линии», через которые никому не разрешается перешагнуть, но в остальном эта высвободившаяся творческая сила была направлена на развитие промышленности, науки, сельского хозяйства, экономики страны в целом. Результаты политики Дэн Сяопина проявились и в том, как Китай блестяще справился с экономическим кризисом 2008 года.