Андраник Мигранян - Россия и США: фактор Путина

Однако это привело к потере целых отраслей экономики с высокооплачиваемыми рабочими местами, которые создавали основы американского среднего класса. В итоге с 1970-х гг., по свидетельству авторитетных экономистов, как численность, так и доходы среднего класса не растут.

Смещение акцента финансовой системы на производные инструменты, с одной стороны, требует безотлагательного регулирования этой сферы, а с другой — дальнейшее ее развитие невозможно без продолжения глобализационных процессов. Эти процессы сами по себе играют на космополитичную финансовую элиту, которая относительно меньше привязана к какому-то географическому месту, свободно управляет финансовыми потоками и действует в своих интересах, а не в интересах национальных государств, чьими паспортами обладают ее представители. Применительно к США это означает дальнейшее расслоение общества на тех, кто работает в Америке, платит налоги, берет кредиты и выплачивает долги, и тех, кто, используя сложные финансовые схемы, уходит от налогов, оптимизирует процесс получения доходов, а также лоббирует выгодные решения на уровне правительства. Сложившаяся структура не позволяет среднему классу вырваться из этого замкнутого круга.

Формирование информационного общества имело ряд непредумышленных последствий. Сейчас иммигранты находятся в США физически, однако процесс полной интеграции в американское общество становится все более необязательным, поскольку им относительно легко поддерживать связи с родиной: они могут смотреть телевизионные каналы, им доступен Интернет, скайп — все это служит полноценному общению иммигрантов с родными и соотечественниками, что ранее было затруднительно. Иммигранту уже необязательно в совершенстве овладевать английским языком. Стало исчезать то, что скрепляло единство США: роль английского языка снижается, во многих южных штатах стремительно набирает популярность испанский, неофициально ставший вторым государственным языком. Иммигрантские общины живут в своей культурной среде, больше напоминающей их историческую родину.

Более того, рост таких новых центров силы, как Китай, Индия, Бразилия, Индонезия, тоже способствуют тому, что местные этнические диаспоры все больше ассоциируют себя со своей исторической родиной. Если, например, быть китайцем престижно, то иммигрант, возможно, не захочет отказываться от своей китайской идентичности в пользу американской. Лояльность нового электората иммигрантского происхождения и его предпочтения гораздо сложнее предугадать и труднее ответить на его социальные и политические запросы. Это также создает волну негатива со стороны пожилого поколения: в конце концов, «настоящие американцы» ставят Америку превыше всего. Является ли поклонение американскому флагу в контексте всех связей с родиной показателем лояльности США? Таким образом, в США критическую массу набирают диаспоры. Этот процесс также способствует усиливающейся фрагментации американского общества.

Описанные выше тенденции характерны не только для Америки. С развитием технологий, коммуникаций и информационного общества, а также идей единой Европы мультикультурализм пришел и в Европу, однако, столкнувшись там с национальным государством и с ядром коренного этноса, вызвал серьезный социально-культурный и политический кризис в ряде стран. По всей видимости, межэтнические, межконфессиональные и межкультурные конфликты и напряжения станут нормой на ближайшие десятилетия, особенно для «старой» Европы. В недавней книге бывшего председателя правления Бундесбанка, Центрального банка Германии, Тило Сарацина открыто говорится, что иммигранты исламского происхождения подтачивают национальное богатство страны и их число растет гораздо более высокими темпами, чем коренное население. Канцлер Ангела Меркель признала, что мультикультурализм в Германии провалился. Лидеры Великобритании и Франции Дэвид Кэмерон и Николя Саркози в разных ситуациях так или иначе намекали на конец парадигмы мультикультурализма. Это только некоторые примеры того, как европейские лидеры и государства, сталкиваясь с национальными вопросами, оказываются не в состоянии предложить адекватные меры для их решения.

В условиях глобализационных процессов и наличия в США излишка в институциональной системе сдержек и противовесов в сочетании с фрагментацией общества происходит оформление множества групп интересов, компромисс между которыми становится все менее достижимым. Ситуация усугубляется тем, что выборные лица, стремящиеся к продлению своих полномочий, мыслят в категориях двухгодичных политических циклов. Следовательно, в американском обществе все чаще проявляются конфликты и напряженность, а политики ориентированы не на проблемы общества в целом, а на определенные социальные и этнические группы, которые относятся к их базовому электорату, и не спешат с решением стратегических для страны проблем, что приводит к их умножению и усложнению.

Таким образом, остается все меньше сомнений в том, что многообразие и плюрализм, которые всегда считались достижениями США и краеугольными понятиями в теории демократии, сегодня способствуют росту дисфункциональности американской политической системы. Возможно, это указывает на правоту Джона Стюарта Милля, который говорил, что только в гомогенном по этнокультурному и религиозному составу обществе возможно эффективное функционирование демократической политической системы. Сегодня его утверждение вновь приобретает актуальность, и, следуя логике Милля, мы приходим к риторическому вопросу о том, насколько вообще в чрезмерно фрагментированном обществе с институционально оформленными могущественными группами интересов могут эффективно работать демократические процедуры.

Интервью «Свободной прессе»

США отказываются от роли мирового полицейского и постепенно отходят от роли страны, навязывающей прочим государствам линию поведения. Теперь Соединенные Штаты скорее заинтересованы в «сохранении нажитого», чем в приобретении нового. С таким заявлением выступил в своей колонке глава нью-йоркского представительства Института демократии и сотрудничества Андраник Мигранян.

Эксперт анализирует события в странах Северной Африки и Ближнего Востока, революции, произошедшие в Тунисе и Египте, и приходит к выводу, что бунты были вызваны внутренними причинами. Накопившийся груз проблем обрушил режимы безо всякого внешнего вмешательства. Однако российским конспирологам везде мерещится след «мировой закулисы» и, конечно же, «Вашингтонского обкома». Андраник Мигранян расстраивает таких аналитиков: