Владимир Федоров - Бойцы моей земли: встречи и раздумья

Первая повесть Виталия Закруткина о старом ученом, принявшем революцию, вышла еще до войны. Она называлась «Академик Плющов». Надо сказать, что молодой автор в изображении человека науки шел не от литературной схемы, а от жизни, от встреч с замечательными русскими учеными. Это была первая проба пера.

Сегодня, пожалуй, не только читатели, но и сам автор редко вспоминает об этой повести. А вот о второй своей вещи — романе «У моря Азовского» Виталий Александрович говорил со мной горячо, взволнованно. В Ростове шел выездной пленум правления Союза писателей Российской Федерации. Закруткин рассказывал мне, какой большой архивный материал ему пришлось поднять, скольких свидетелей красного десанта под Таганрогом довелось опросить, чтоб написать роман о замечательном подвиге героев гражданской войны. Теперь, когда я шесть лет труда отдал роману–хронике «Мы были счастливы», я лучше понимаю Виталия Александровича.

Свой роман о гражданской войне Закруткин писал всю Отечественную и, безусловно, вложил в него свой собственный военный опыт. Вслед за исследователем–историком рождался исследователь–писатель. И кто знает? Быть может, именно на фронте, живя бок о бок с солдатами–окопниками, деля с ними тяготы и радости, Виталий Закруткин решил после войны перебраться из Ростова в донскую станицу, поближе к простым труженикам.

Я впервые увидел Виталия Александровича в Киеве, после войны. Закруткин любит Украину, где прошли его детство и ранняя юность. На киностудии имени Довженко был поставлен фильм по его сценарию «Без вести пропавший». Я видел этот фильм с романтическим сюжетом. В нем чувствуется будущий автор «Подсолнуха», потом экранизированного на «Мосфильме», и «Матери человеческой», которая, по–моему, рождена для большого экрана.

Л. Соболев, С. Воронин и В. Закруткин

Но до этих книг Закруткина были еще «Кавказские записки», был роман «Плавучая станица» и эпопея «Сотворение мира», на мой взгляд, одна из самых автобиографических вещей писателя. Но в фундаментальное произведение вложен не только личный жизненный опыт, литературный талант, а и незаурядная эрудиция историка–исследователя.

«Плавучая станица» Закруткина — необычайно свежая,, сильная вещь… Читается хорошо. Жизнь рыбаков — тема, почти не тронутая нашими романистами, — дана Закруткиным поэтически, люди написаны рукою твердой и точной, великолепен пейзаж…» — писал в журнал «Знамя» своим коллегам по редколлегии Петр Павленко.

Горячо принял книгу и большой читатель. Ее обсуждали рыбаки, работники рыбной промышленности, ученые.

Писатель звал на борьбу с массовым браконьерством, с неразумным, хищническим отношением к природе.

В юности Закруткин писал стихи. Поводом к этому лирическому взрыву была случайно найденная книжка стихов, оставленная кем–то в избе–читальне, которой заведовал юный Виталий. Сергей Есенин! Он буквально потряс шестнадцатилетнего избача. Как просто, размашисто и сильно написано! И о чем? О селе, о самом понятном и близком…

Теперь Виталий Закруткин стихов не пишет. Но лиризм, присущий его первым робким опытам, явственно ощутим и в сегодняшней его прозе, в зрелых раздумьях о судьбах своего поколения.

В гостинице «Москва» мне вместе с Александром Бахаревым, руководителем ростовского отделения Союза писателей, довелось слышать речь Виталия Александровича, которую он собирался произнести на писательском пленуме, посвященном творчеству молодых.

— У нас любят говорить с молодыми об амфибрахиях, анапестах и так далее. Все это, конечно, нужно. Но молодые должны помнить, что великий русский поэт прежде всего гордился тем, что чувства добрые он лирой пробуждал.

Главной книгой Виталия Закруткина является роман «Сотворение мира». В центре этого многотомного произведения — судьба семьи сельских интеллигентов Ставровых, становление нового мира в захолустной деревушке Огнищанке, которая напоминает степную Екатериновку, где был избачом юный Закруткин. Замысел автора широк. Одной Огнищанки ему мало. Желая глубже понять эпоху, ен рисует образы Ленина, его соратников, строителей молодого Советского государства и их лютых врагов. Летят годы. Мужает главный герой романа Андрей Ставров, которому суждено пройти через многие испытания, в том числе через бурное море коллективизации и огненную купель Отечественной войны.

Жизнь Виталия Александровича, полная драматических, порой трагических коллизий, дала волнующий материал для его произведений. Человек большого мужества, он запомнил слова, сказанные ему маршалом Жуковым в Берлине в ту победную весну:

— Вручаю вам этот нелитературный орден, чтобы вы и в литературе вели себя так, как в батальоне! — И прикрепил к груди писателя й воина орден Боевого Красного Знамени.

Теперь можно сказать, что Виталий Закруткин исполнил наказ прославленного маршала.

О романах Закруткина много писали. И здесь мне хочется подробнее остановиться на небольшой повести писателя, которая всколыхнула читателей не менее его эпопеи. Старший редактор издательства «Молодая гвардия» Ирина Гнездилова рассказала мне историю рождения этой повести с выразительным названием «Матерь человеческая».

Когда я читал эту вещь еще в журнале «Огонек», мне невольно вспомнился один из ранних рассказов Виталия Закруткина — «О живом и мертвом». Такое же название было и у книжки, изданной в освобожденном Ростове в годы войны. В этом выхваченном из суровой прифронтовой жизни полурассказе–полуочерке говорилось о судьбе молодой женщины Марьи, что осталась одна на спаленном хуторе и собиралась стать матерью…

Интересно сравнить ранний рассказ и зрелую повесть Виталия Закруткина. Безусловно, рассказ «О живом и мертвом» послужил отправным толчком для этой вещи. Но насколько все философски углублено, осмыслено, заострено! Марья стала Марией. Этим подчеркивается не бытовое, а общечеловеческое звучание имени главной героини.

Убраны лишние герои, в том числе и старик, говоривший в финале рассказа Марье: «Правильный ты человек… Страшно жить среди мертвых. А ты все пересилила… Все будет, как было, потому что смертью покорить человека нельзя, потому что живое сильнее мертвого…»

Эта глубокая, но выраженная в раннем рассказе несколько риторически мысль, теперь ушла в подтекст, ею как бы пронизана вся необычная, волнующая повесть.

Как же она возникла? Вернемся к рассказу Ирины Гнездиловой. Редактор она опытный. На последних страницах многих известных книг стоит ее имя. Так вот. У «молодогвардейцев» возникла идея «вдохновить» Виталия Закруткина на небольшую повесть, которая бы воевала за человечность, за мир на земле. Оказалось, что планы автора совпадают с пожеланиями работников издательства.