Газета Завтра - Газета Завтра 46 (1198 2016)

Вадим Кожинов писал: "Действительная история погромов в Российской империи берёт начало в 1881 году. Тогда погромы затронули боле 150 городов, местечек, селений… Но ради борьбы против погромов правительство не медля создаёт специальную законодательную норму". А известный еврейский историк Ю.И. Гессен писал, что на основании этой нормы "солдаты, усмирявшие погромщиков, стреляли и убили несколько крестьян". Согласно опубликованным позднее документам, "несколько" оказалось девятнадцатью крестьянами (В.Кожинов "Россия. Век ХХ", Т.1. с.92-93). Вот и сопоставьте: государственная политика, направленная на "окончательное решение еврейского вопроса", и закон, дающий право стрелять в погромщиков. И возможно ли вообразить, что в "хрустальную ночь" всегерманского еврейского погрома полиция стреляла бы в погромщиков (и 19 из них убила) или хоть просто в воздух для острастки?

В заключительных — как правило, итоговых — строках стихотворения автор говорит уже только о себе, о "заскорузлой" ненависти антисемитов к нему лично. Каких антисемитов? Да не германских же, не фашистов, учинивших кошмар Бабьего Яра, а, конечно, опять о российских, о доморощенных. И это довершает недопустимый перекос, что и явилось причиной неприятия многими поспешного, необдуманного стихотворения. Но была и другая, не менее важная причина. Евтушенко писал: "Шовинисты после опубликования "Бабьего Яра" обвинили меня в том, что в стихотворении не было ни слова о русских и украинцах, расстрелянных вместе с евреями". Но ведь, действительно, ни слова о русских, и сказать об этом для него значит быть шовинистом? Хороша поэзия!.. А когда Дмитрий Шостакович написал 13-ю симфонию, в которой было использовано это стихотворение, то и тут нашлись шовинисты: Евгений Мравинский, выбранный композитором, отказался дирижировать, а Борис Гмыря — петь. Евтушенко уверял, что "им пригрозили антисемиты". Где доказательства? А я думаю, они отказались просто потому, что первый — русский, а второй — украинец. Этого вполне достаточно. Исполнение симфонии оказалось под угрозой. Кирилла Кондрашина, взявшегося дирижировать, писал Евтушенко, "вызвали куда-то "наверх" и сказали, что не разрешат исполнение, если в тексте не будет сказано о русских и украинских жертвах". И поэт негодовал: "Это было грубым вмешательством!" Вы подумайте: требование правды — грубость!.. "Что оставалось делать? Я с ходу написал четыре строки". Нате, мол, жрите, проклятые антисемиты:

Я здесь стою, как будто у криницы,

Дающей веру в наше братство мне.

Здесь русские лежат и украинцы,

С евреями лежат в одной земле.

Всё это — о жестоком насилии над ним, о своих нечеловеческих страданиях Евтушенко поведал нам уже в нынешние дни, точнее, в пору царя Алкаша.

Но ведь скрижали истории сохранили и то, что с такой же искренностью молодой поэт говорил и в 1962 году на известной встрече руководителей государства с творческой интеллигенцией. Вот послушайте. Всё это из стенограммы той встречи, опубликованной в журнале "Известия ЦК КПСС", №11 за 1990 год: "Я человек самоуверенный, меня трудно в чём-либо переубедить. Пока я сам внутренне не убеждён, я никогда не переделаю текст, кто бы меня ни уговаривал. Но после большой речи Никиты Сергеевича, где, в частности, был разговор о моём стихотворении "Бабий Яр", я перечитал это стихотворение и заново продумал все высказывания Никиты Сергеевича, я увидел, что некоторые строфы субъективно правильны, но…" Но объективно там было враньё в форме умолчания. Нет! "…некоторые строфы требуют какого-то разъяснения, какого-то дополнения в других строфах". И он засел за разъяснения и дополнения: "Я просто счёл своим моральным долгом не спать всю ночь и работать над этим стихотворением". И вот за всю ночь он сочинил четыре уже известные нам строки про криницу. "Это было сделано не потому, что мне сказали, дали указание, никто меня не заставлял прикасаться к этому стихотворению. Это было моим глубоким убеждением". Глубина эта всем хорошо известна. Но тут возникает много вопросов. За что грозили Мравинскому и Гмыре антисемиты, если автор сам заблаговременно переделал текст? Зачем Кондрашина вызывали "наверх", когда, после бессонной ночи поэта, всё было тип-топ? Наконец, понимает ли автор, что ещё в тридцать лет его постигла беда, называемая в народе "собачьей старостью", которая сопровождается потерей памяти?

Татьяна Воеводина

17 ноября 2016 0

Менее всего я намереваюсь рассуждать об американских делах. Для этого надо быть знатоком предмета, каковым я не являюсь. Я о другом: об общих делах, о жизни.

Что просто бьёт в глаза — так называемые аналитики феерически облажались. Все без изъятья: американские, русские, любые. Все они хором прочили уверенную победу Клинтон. А получилось с точностью до наоборот.

Если бы так выступили не политологи, а астрологи, то многие непременно бы потоптались на астрологии: лженаука, дамские развлечения, смешно во всё это верить. А политологам — прощается. Им вообще всё прощается. Характерно, что аналитики вовсе не посыпали голову пеплом, не удалились, заламывая руки, в пустыню, отказавшись навеки от своего аналитического ремесла. Они совершили акробатический кульбит, перевернулись в воздухе и, как ни в чём не бывало, приземлились на четыре лапы, как мой чёрный кот Мурлыка, когда его за непотребное поведение выбрасывают с балкона. В ближайшие дни они всем расскажут, почему по-другому и быть не могло.

А теперь про то, как облажалась лично я. Буквально на днях я в самых похвальных выражениях отозвалась о западных политтехнологиях, которые суть приложение обществоведения для решения технических вопросов. Об этом я написала в статье про книжку Кара-Мурзы. И что же мы видим? Как сработали те самые передовые политтехнологии, исступлённый пиар, бешеные деньги? Плохо сработали. А ведь мы привыкли думать, что всё дело — в упорной и бескомпромиссной промывке мозгов. А она, в свою очередь, достигается деньгами. Очень большими деньгами. Так вот, там деньги были — практически неограниченные. Все СМИ орали, визжали, бубнили и подъелдыкивали за Клинтон. По-видимому, были и фальсификации в её пользу. И что? А ничего. Победил Трамп.

Американские политтехнологи издавна бахвалились: они-де могут "избрать" кого угодно — хоть дохлую крысу. И что же? Победил Трамп.

Мне кажется, дело тут обстоит несколько иначе, чем мнится аналитикам и технологам. В истории есть роковой, провиденциальный элемент. Есть некий ветер истории, который кто-то, порою даже неосознанно, способен поймать в свои паруса. Тогда он побеждает — не только на президентской гонке. На поверхностный взгляд — вопреки всему. А на самом деле — благодаря, ещё как благодаря! Благодаря самой мощной, сверхчеловеческой силе — ветру истории. Он услышал её гул.