Газета Завтра - Газета Завтра 48 (1200 2016)

Равным образом на мне лежит ответственность и за судьбу России. В данном случае — это миссия сохранить в Эстонии то, что неизбежно будет утрачено в России. Вот почему я против дипломатических экспериментов на русской общине Эстонии: дипломаты приезжают и уезжают, а мы здесь живём, и мы — не подопытные кролики, а неотъемлемая часть русского народа.

Нельзя подменять русское происхождение принадлежностью к русскому культурному коду. Русская культура является существенной частью культурного кода, но не ищите загадочную русскую душу в произведениях Достоевского или Толстого, как это делают иностранцы. Тот и другой вышли не из крылатки Пушкина, а из французского романа, классической английской, германской и испанской литературы. Так, эстонский поэт и литературовед Валмар Адамс советовал знакомиться с европейской литературой XVII-XVIII веков по произведениям… Пушкина.

Исключение составляют, пожалуй, Гоголь и Салтыков-Щедрин. Оба умели посмеяться над собой, над современниками и даже над отдалёнными потомками, не прибегая к усреднённо-европейской рефлексии.

Постижение культурного кода ещё не делает вас русским. Сегодня код в основном связан с пониманием национального юмора, с возможностью быть или внешне выглядеть таким, как все. Вероятно, вы замечали, что большинство голливудских комедий нам непонятны и просто скучны для нас. Смех за кадром — это инструмент плавильного котла, существенная часть американского образа жизни, указание новичкам на то, в каком месте следует смеяться. Но если вы уже внутри культурного кода, всё остальное зависит только от вашего собственного чувства юмора.

Имейте в виду, что, в сравнении с ХХ веком, культурный код-XXI стремительно меняется под влиянием процессов глобализации. Грядёт время, когда гражданин Европы или мира будет постигать универсальный культурный код вместо национального. И как тогда отличить русского от француза или американца? Возможно, по особенностям пиджин-инглиш или пиджин-чайниз…

Владение русским литературным языком, свободная ориентация внутри культурного кода, даже усвоенные социокультурные стереотипы поведения ещё не делают из вас русского. В качестве примера сошлюсь на справочник псевдонимов Союза писателей СССР: среди советских писателей — инженеров человеческих душ — преобладают писатели еврейского происхождения, публиковавшиеся под русскими псевдонимами. Еврейские писатели русского происхождения — нонсенс. Андрей Синявский, публиковавшийся под псевдонимом Абрам Терц, не в счёт: его как бы еврейский псевдоним за пределами СССР позволял ему внутри Союза оставаться русским писателем.

Тем не менее, я считаю, что искусственно делить русских людей на собственно русских и как бы русских чрезвычайно вредно, поскольку деление притупляет врождённый механизм распознавания "свой—чужой", нарушает баланс между ксенофилией и ксенофобией, причём в пользу последней. Если человек, выучившийся всему русскому, считает себя русским — на здоровье! Всякая вера целительна, а особенно — если это вера в хорошее. Однажды истинная вера становится реальностью, и как знать…

Русские люди — это несомненно — от природы добры, хлебосольны, милосердны, сострадательны и бескорыстны, практически лишены западного меркантилизма, но если дело доходит до русского бунта, бессмысленного и беспощадного, то озверение вполне сравнимо с общеевропейскими стандартами. Суть проблемы кратко и ёмко изложена в стихотворении Максимилиана Волошина "Терминология":

"Брали на мушку", "ставили к стенке",

"Списывали в расход" –

Так изменялись из года в год

Речи и быта оттенки.

"Хлопнуть", "угробить", "отправить на шлёпку",

"К Духонину в штаб", "разменять" —

Проще и хлеще нельзя передать

Нашу кровавую трёпку.

Правду выпытывали из-под ногтей,

В шею вставляли фугасы,

"Шили погоны", "кроили лампасы",

"Делали однорогих чертей".

Всем нам стоять на последней черте,

Всем нам валяться на вшивой подстилке,

Всем быть распластанным с пулей в затылке

И со штыком в животе.

И, тем не менее, я — русский. Я принимаю мою историю — историю моего народа — без сослагательного наклонения, меня всё в ней устраивает.

Остров смеха и дум

Александр Бобров

IX фестиваль «Русский смех» в Кстове

Нет — ни Одессе, ни Ростову

Такой не выпадет успех:

Столица смеха — город Кстово,

Поскольку это — русский смех.

Евгений НЕФЁДОВ

Один из организаторов фестиваля и составитель очередного альманаха "Русский смех-16" Олег Захаров — кстовский поэт, журналист и депутат, напомнил на первой же странице, что Евгению Андреевичу Нефёдову, имя которого носит фестиваль "Русский смех", в этом году исполнилось бы 70 лет: "Он родился в 1946 году на Донбассе и прошёл достойный жизненный и творческий путь… В 2007 году Евгений Андреевич принял участие в первом Всероссийском фестивале иронической поэзии, который состоялся на Нижегородской земле. И не просто принял участие, а стал настоящим движителем фестиваля, его соорганизатором и пропагандистом. В 2009 году он подарил фестивалю название "Русский смех" и стал автором слов фестивального гимна "Столица смеха — город Кстово", который до сих пор сопровождает участников поэтического праздника и завершает гала-концерт фестиваля. Евгений Нефёдов ушёл от нас в 2010 году…"

По сути, до этого рокового ноябрьского дня в России было два публициста-сатирика: Евгений Нефёдов и Дмитрий Быков, — которые еженедельно в стихах откликались на все события и властные закидоны, с диаметрально разных позиций. И для тех, кто понимал, — тут была интрига, искра при столкновении принципов. Креативный редактор "Собеседника" и комментатор-лектор Быков теперь остался один на газетном просторе, он каждую неделю клепает псевдопублицистику то в своём еженедельнике, то в "Новой", гвоздит, не жалея жёлчи, но всё — плоско, не смешно, мелко. Вот Быков никак не угомонится с Крымом и с собой, любимым:

С той поры, как Крым для меня закрыт

(Вычислять, доколе, — удел гадалок),

Я повадился ездить на Кипр и Крит

И нашел, наконец, для себя аналог.

На такой-то остров я и похож…

Почему Крым для него закрыт? Читал дальше и — гадал: из принципа, по внутреннему решению? Или в самолёт на Симферополь не пустят? Самый смешной посыл, что автор похож на остров Крит (в рифме). Ну, совершенно ничего общего: гармоничная, достаточно аскетичная, обожжённая зноем природа Крита и — рыхлый, развязный, избыточный телесами и словесами Быков. Небо и земля! Но ему "Новая" целую полосу — последнюю! — под этот бред отводит. А вот "Евгений о неких" умещался в колонку! О ней Сергей Викулов написал как о новой форме райка: "Со времён скоморохов, народных театров — это язык улицы, деревенских посиделок, солдатской фронтовой землянки, шахтёрской курилки. Мудрый, образный, меткий, бьющий не в бровь, а в глаз. И, конечно, правдивый…".