Анатолий Фоменко - Христос и Россия глазами «древних» греков

Далее имеется замечательный, но совершенно непонятный нам… отрывок: „ПОЧЕМУ ТЫ… ОСТРОЕ КОПЬЕ ДРУЗЕЙ СВОИХ ПРЕЗИРАЛ, как на малокрепкое, а на естественное сродство плевал, и вспомогательные союзы расторгал, как бешеный, как озорник и бесчеловечный человек?“…

„Мы сделались поношением СОСЕДЕЙ НАШИХ (продолжает Фотий — Авт. )… ПОХОД ЭТИХ ВАРВАРОВ СХИТРЕН БЫЛ ТАК, что и молва не успела оповестить нас… Я вижу народ жестокий и борзый, смело окружающий наш город… Он разоряет и губит все: нивы, жилища, пажити, стада, женщин, детей, старцев, юношей, всех сражая мечем, НИКОГО НЕ МИЛУЯ, НИЧЕГО НЕ ЩАДЯ. Погибель всеобща. Он, как саранча на ниве… явился в стране нашей и сгубил жителей ее“.

Из этого отрывка исчерпывающе видно, что нападение руссов было не грабежом, а в первую очередь КОЛОССАЛЬНЫМ ПОГРОМОМ…

В бешенстве, в неудержимой жажде мести руссы били, жгли и уничтожали все живое и представляющее ценность (подробности ниже)» [46], с. 22.

Фотий продолжает: «„Этот СКИФСКИЙ, ЖЕСТОКИЙ И ВАРВАРСКИЙ НАРОД, выскочив из-за самых Пропилеев… как дикий вепрь расположился около него… Кто выстроится против врагов, когда никого у нас нет, а мы отовсюду стеснены?“…

Что особенно важно, Фотий прямо называет напавших народом СКИФСКИМ…

„О, ГРАД-ЦАРЬ! — далее взывает Фотий. — Какие беды столпились вокруг тебя! И твоих утробных чад, и твои красивые предместья до самой Крепости, и пристани моря, РАСПРЕДЕЛЕННЫЕ ЖРЕБИЕМ ПО ОБЫЧАЮ ВАРВАРОВ, поядают меч и огонь“.

Здесь интересны два указания: 1) что руссы не только убивали и грабили, но и жгли, — явный признак озлобления и, следовательно, мести, 2) Фотий знал о том, что „варвары“ делили свою добычу жребием…

„Приди ко мне, — далее взывал Фотий, — сострадательнейший из пророков и оплачь со мною ИЕРУСАЛИМ, не тот древний матероград одного народа… но град всей вселенной, какую только озаряет христианская вера, град древний, прекрасный, обширный, многонаселенный и роскошный: ОПЛАЧЬ СО МНОЮ ЭТОТ ИЕРУСАЛИМ, еще не взятый и не падший в прах, но уже близкий к погибели…

О, ГРАД, ЦАРЬ едва ли не всей вселенной!..

О, град, украшенный добычами многих народов! Что за народ вздумал взять тебя в добычу? О, град, воздвигший многие победные памятники после поражений ратей Европы, Азии и Ливии! Как это устремила на тебя копье рука варварская и черная, и поднялась, чтобы ПОСТАВИТЬ ПАМЯТНИК ПОБЕДЫ НАД ТОБОЮ?…

О, ЦАРИЦА ГОРОДОВ царствующих! Многих союзников ты избавляла от опасностей… а теперь сама ты обречена на истребление и лишена помощников“.

И здесь в речи Фотия чувствуется какой-то намек, нам неясный, на то, что ВИЗАНТИЯ ОСТАЛАСЬ БЕЗ СОЮЗНИКОВ, ОЧЕВИДНО, ПО СВОЕЙ ЖЕ ВИНЕ. По-видимому, недоброжелательство их по отношению к Византии и позволило руссам напасть на Царьград» [46], с. 24–25.

Очень интересна и вторая «беседа» патриарха Фотия.

«Вторая беседа патриарха Фотия по случаю нашествия россов. (Эта беседа патриарха Фотия состоялась уже после ухода россов…)

В первом отделе находим: „… Разразилась у нас внезапная буря, как явное обличение НАС В ГРЕХАХ НАШИХ. Она совершенно непохожа на другие нападения варваров:… и нечаянность нашествия, и чрезвычайная быстрота его: и бесчеловечность варварского народа и жестокость его действий, и свирепость нрава, доказывают, что поражение, как громовая стрела, было ниспослано с неба“.

Из этого видно, что нападение руссов произвело на Царьград потрясающее впечатление.

Второй отдел гласит: „… Без наказания не обходится нераскаянность в преступлениях. А чем страннее, ужаснее и беспримернее нашествие нахлынувшего народа, тем более обличается ЧРЕЗМЕРНОСТЬ ГРЕХОВ…

Так, мы… стали поношением и поруганием СОСЕДЕЙ НАШИХ… Ибо те, которых усмиряла самая молва о Ромеях, те подняли оружие против державы их… разорили окрестности его, истребили все до самой Крепости его, жестоко умертвили всех захваченных… ИБО ЭТИ ВАРВАРЫ СПРАВЕДЛИВО РАССВИРЕПЕЛИ ЗА УМЕРЩВЛЕНИЕ СОПЛЕМЕННИКОВ ИХ, И БЛАГОСЛОВНО ТРЕБОВАЛИ И ОЖИДАЛИ КАРЫ, РАВНОЙ ЗЛОДЕЯНИЮ“.

Отсюда следует, что напали на Царьград СОСЕДИ (а не скандинавы за тридевять земель)… и рассвирепевшие, когда не получили от греков законного удовлетворения за убийство их соплеменников из-за грошового денежного расчета.

Они обрели мужество, объясняет Фотий, потому что стояли за правое дело, греки же, сознавая свою несправедливость, совершенно упали духом…

Третий раздел, ввиду его исключительного интереса, приводим полностью (мы цитируем его лишь частично — Авт. ).

„Народ, ничем не заявивший себя, народ, считаемый наравне с рабами, неименитый, но приобретший славу со времени похода к нам; незначительный, но получивший значение, смиренный и бедный, но достигший высоты блистательной и наживший богатство несметное, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочевой, гордый оружием… так грозно… нахлынул на пределы наши и как дикий вепрь истребил живущих здесь, словно траву, или тростник, или посев… НЕ ЩАДЯ НИ ЧЕЛОВЕКА, НИ СКОТА, не жалея женского бессилия, не милуя нежных младенцев, не уважая седины старцев, не смягчаясь воплями… но буйно сражая мечом всякий возраст и пол раздельно…

Лютость сгубила не одних людей, НО И БЕССЛОВЕСНЫХ ЖИВОТНЫХ, волов, коней, куриц и других, какие только попадались варварам. Лежал мертвый вол и подле него мужчина. У коня и юноши было одно мертвенное ложе. Кровь женщин сливалась с кровью куриц…

Речные струи превращались в кровь. Некоторых колодезей и водоемов нельзя было распознать, потому что они через верх наполнены были телами, а другие едва заметны были, и то потому, что трупы были бросаемы в ближайшие к ним водохранилища. Мертвые тела загноили нивы и завалили дороги. Рощи сделались непроходимы более от трупов, чем от поростков и чащи. Пещеры были заполнены мертвецами. Горы и холмы, лощины и долины ничем не отличались от городских кладбищ. Так велико было поражение. Вдобавок губительная язва от войны… перелетала с места на место, заражая, что попадется“» [46], с. 26–29.

«Интересно явное указание на насыпь, насыпавшуюся руссами для проникновения в город.

„Неожиданно было нашествие врагов, но нечаянно и удаление их; чрезмерно негодование, но неизреченна и милость; невыразимо устрашение их, но посрамительно и бегство. ИХ ПРИВЕЛ К НАМ ГНЕВ ИХ“…

Здесь Фотий снова совершенно ясно указывает, что причиной появления руссов был „гнев их“, значит не грабеж, а месть привлекла руссов к Царьграду.

Таково содержание двух бесед патриарха Фотия о нашествии руссов на Царьград. Огромный интерес их для русской истории очевиден, однако, беседы до сих пор не переведены, как следует, на русский язык.