Александр Скобов - Агония

И об этом надо говорить открыто, не боясь привести в ужас и оттолкнуть обывателя. Говорить о возможности диалога с колорадски настроенной частью населения можно будет лишь тогда, когда очевидное военное поражение приведет эту часть в состояние вменяемости.

18 января 2015 г.

Роман Карела Чапека «Война с саламандрами» был написан за два года до Мюнхена. А ведь там в деталях описано, как западные державы шаг за шагом сдают Европу Гитлеру и к чему это приводит. Люди все понимали уже тогда. Если не все, то многие.

Сегодня все понимают не просто многие, но уже все. Мир застыл в ожидании: повторится ли Мюнхен? Все понимают, что признание новой линии разграничения — это новый Мюнхен. Потому что это будет означать, что через пару-тройку месяцев линия разграничения опять сдвинется и ее опять придется признавать. Все понимают, что закрепление разграничительной линии международными миротворческими силами — это тоже новый Мюнхен. Потому что это закрепление власти российской агентуры над частью Донбасса. Власти, добытой обманом и силой, удерживаемой террором и подпираемой российскими войсками и вооружениями. По сути это попытка переложить на международных миротворцев ту функцию, которую сейчас выполняют на Донбассе российские интервенты.

Фактически это закрепление насильственного отторжения Россией еще одной после Крыма части территории Украины. А значит, РФ и дальше может пытаться устраивать гибридные войнушки у своих соседей. А значит, вскоре это может попытаться сделать любая другая страна, имеющая достаточно наглости и презрения к человеческой жизни.

Может быть, Олланд и Меркель знают волшебное средство, с помощью которого они заставят Верховного Саламандра уйти с Донбасса, после того как его позиции там будут надежно прикрыты международными миротворцами? С чем они примчались к кремлевскому земноводному? Что заставило их так спешить?

Последнее более или менее понятно. Их встревожила перспектива поставок Украине американского оружия. Вот и глава европейской дипломатии Федерика Могерини заявляет: «Когда пытаются найти политическое решение, как это всеми силами делаем мы, поставка вооружения одной из сторон конфликта мне не кажется последовательным жестом». До боли знакомо. Европейские демократии позволили Гитлеру и Муссолини задушить Испанскую Республику, запретив поставки оружия «одной из сторон конфликта». Разумеется, чтобы «не подливать масла в огонь гражданской войны». Это называлось «политика невмешательства». Сколько обличительных филиппик произнесли по поводу этой политики европейские (и не только) коммунисты! Злая шутка истории состоит в том, что сегодня в роли «невмешательницы» выступает видный деятель бывшей итальянской компартии Федерика Могерини. Сильно же они полиняли!

Европейские лидеры боятся, что поставки оружия Украине спровоцируют Кремль на эскалацию. Боятся того, что Верховный Саламандр пойдет еще дальше. А куда он сейчас может пойти дальше? Оккупировать всю Украину ему не под силу. Любой выход российских войск за пределы Донбасса для него крайне рискован. Всего лишь потому, что там население встретит его армию не так, как в Луганде. Единственное, что может сделать Кремль сейчас, — это официально объявить о вводе войск на Донбасс, перестав играть в гибридную войну. Положение на Донбассе это принципиально не изменит. Зато обяжет европейских лидеров сжигать последние мосты с Кремлем. Вводить такие санкции, которые и Европе влетят в копеечку. А очень не хочется. Вот этого и боятся.

Олланд и Меркель прилетели в Москву пугать Путина: не уступишь хоть в чем-то — поставки оружия Украине станут неизбежны. Но трудно напугать Путина людям, которые сами боятся последствий этих поставок еще больше, чем он. Которые продолжают твердить, что не хотят строить европейскую безопасность против России, а хотят ее строить вместе с Россией. Которые боятся сказать: мы не будем строить безопасность вместе с такой Россией. Вместе с путинской Россией.

При таком раскладе любой разговор об уступках Путина неизбежно будет превращаться в разговор об уступках Путину. При сохранении ситуации неопределенности и недоговоренности политика балансирования на грани нового Мюнхена рано или поздно обернется новым Мюнхеном.

Можно, как это делает президент Франции, рассуждать о том, что прошедших войну жителей Донбасса будет трудно вернуть к прежней жизни и им необходима автономия. Но любые выборы, референдумы и автономии возможны лишь после того, как боевики Луганды сдадут власть и оружие. Можно обсуждать вопрос, кому они должны сдать власть и оружие. Может быть, и временной международной администрации. Может быть, и международным миротворцам. Но только настоящим, а не бутафорским. Не таким, какие мирно спали, когда Ратко Младич вырезал население Сребреницы. Миротворческая операция на Донбассе будет иметь смысл лишь в том случае, если миротворческие силы будут иметь право и физическую возможность принуждать к разоружению тех, кто им не подчинится. На всей территории Луганды, а не только вдоль призрачной «линии разграничения». И какими новыми смелыми инициативами ни дополняли бы сейчас «мирные планы», без сдачи боевиками власти и оружия любое соглашение будет новым Мюнхеном.

Вообще-то у западных лидеров есть способ заставить Путина испугаться последствий эскалации конфликта больше, чем они. И при этом обойтись не только без поставок Украине оружия, но и без разорительных экономических санкций, от которых, как известно, страдают ни в чем не повинные обыватели как на Западе, так и в России. Для этого им надо убедить Путина в своей готовности ответить на эскалацию развертыванием в Украине собственных войск. С целью проведения миротворческой операции по оказанию помощи случайно заблудившимся во время учений солдатам в поисках дороги домой.

9 февраля 2015 г.

Илья Мильштейн благодушно отнесся к недавно высказанной рядом наших VIP-граждан идее уголовно преследовать за отрицание победы СССР в Великой Отечественной войне: мол, у наших элит просто перемкнуло мозги, а на основании закона, предложенного гражданином Шойгу, все равно никого посадить будет нельзя. Получается, что инициатива вполне безвредна в силу полной нелепости и заслуживает лишь грустной иронии, столь свойственной г-ну Мильштейну.

Куда уместнее, на мой взгляд, едкий сарказм Александра Подрабинека: «Отрицаешь революцию или русско-японскую войну — в лагерь. Сомневаешься в подвиге Ивана Сусанина — под суд. Не признал пришествие Иисуса Христа — в тюрьму…». Вот куда логически ведет последовательное установление государством неких обязательных оценок исторических фактов, в которых запрещается сомневаться. Это чисто идеологические запреты. И на выходе всегда будет запрет подвергать сомнению сегодняшние действия власти.