Джереми Скейхилл - Грязные войны: Поле битвы — Земля

В начале список людей, подлежащих уничтожению ЦРУ, был достаточно коротким: по различным оценкам в него входили от семи до двадцати человек, включая бен Ладена и его заместителя Аймана аз-Завахири [118] Seymour M. Hersh, «Manhunt: The Bush Administration’s New Strategy in the War Against Terrorism», New Yorker, December 23,2002, p. 66; James Risen and David Johnson, «Threats and Responses: Hunt for Al Qaeda; Bush Has Widened Authority of C.I.A. to Kill Terrorists», New York Times, December 15, 2002. . В основном операции должны были проводиться на территории Афганистана. 7 октября президент Буш официально объявил о начале операции Enduring Freedom, в ходе которой американские вооруженные силы провели ряд ударов с воздуха, за которыми последовало наземное вторжение [119] George W. Bush, «Presidential Address to the Nation», October 7,2001. . В первые дни афганской кампании ЦРУ и силы специальных операций работали в тесном контакте. «Мы ведем борьбу за достижение контртеррористических целей», — написал в октябре 2001 г. в памятной записке для сотрудников ЦРУ руководитель специальной антитеррористической операции. «Хотя это ставит сложные задачи в очень неопределенной, постоянно меняющейся обстановке, мы также сражаемся за будущие объединенные действия ЦРУ и Министерства обороны по борьбе с терроризмом во всем мире. Осваивая новые пространства и новые методы мы, конечно, будем совершать ошибки, однако наши цели ясны, а наша концепция партнерства крепка» [120] Woodward, Bush at War, p. 175. . В это время у ЦРУ были крайне скромные возможности по проведению военных операций, однако, возглавляя охоту на виновников событий 11 сентября, оно могло использовать для выполнения своих задач силы специальных операций [121] 9/11 Commission Report, p. 351. .

Рамсфелда не интересовала роль подручного ЦРУ, и укрепление лидирующих позиций Управления в расширяющихся военных действиях, проводившихся США, беспокоило министра обороны. Администрация Клинтона не вызывала у Рамсфелда никаких чувств, кроме отвращения, и он, так же как Чейни и их неоконсервативные союзники, полагал, что ЦРУ превратилось всего лишь в разбавленную либеральную копию былой организации. Они были убеждены в том, что секретные операции были связаны по рукам и ногам юристами, ненужным и мешающим надзором со стороны конгресса, который препятствовал проведению жизненно необходимых операций, которые должны были проводиться в обстановке секретности. Хотя Кофер Блэк и разделял ревностное стремление Рамсфелда к убийству «террористов», этого было недостаточно. Рамсфелд не хотел иметь дело с надзирающими за ЦРУ бюрократами, и он не хотел, чтобы его силы находились под командой Управления. Чейни недвусмысленно заявил, что при этой администрации юристы ЦРУ и комитеты конгресса не будут рассматриваться как защитники закона или часть необходимой системы сдержек и противовесов. Рамсфелд любил повторять, что эти органы были помехой для того, «чтобы довести борьбу до самих террористов». К юристам будут обращаться только для того, чтобы они формально утверждали секретную политику, а консультации будут проводиться только с некоторыми надежными, специально отобранным членам конгресса. Брифинги для конгресса, включая обязательные полномасштабные сообщения для элитной «банды восьмерых» — членов конгресса, которых по сложившейся исторической практике информировали о разведывательных операциях, предусматривавших тайные действия, будут подвергаться внутренней цензуре и редактуре Белого дома, в результате чего американские законодатели будут получать «санированную» версию событий.

В месяцы, последовавшие за 11 сентября, Чейни, Рамсфелд и их команды выдвинули несколько крупных предложений, нацеленных на то, чтобы никакие бюрократические структуры не мешали им беспрепятственно пользоваться наиболее темными из имеющихся в распоряжении США сил. Чейни хотел избавить ЦРУ от иллюзий, что у них есть какая-то независимость. Вместо того чтобы служить основным ресурсом президента по проверке фактов и добыче разведывательной информации, Управлению теперь следовало работать на укрепление уже предопределенной политики. Чейни хотел также «выпотрошить» практику межведомственных рассмотрений предполагаемых покушений, являвшуюся стандартной при Клинтоне. Вскоре после 11 сентября Белый дом созвал группу старших юристов, работавших в администрации. Их задачей было юридически оправдывать пытки, похищения и покушения. Группа тайно назвала себя «Военным советом» [122] Tom Lasseter, «Day Four: Easing of Laws That Led to Detainee Abuse Hatched in Secret», McClatchy, June 18,2008. . Ее возглавил Дэвид Эддингтон, в течение долгого времени являвшийся юрисконсультом и советником Чейни. Они вместе работали над «докладом меньшинства», защищавшим сделку «Иран-контрас» [123] Chitra Ragavan, «Cheney’s Guy», US News.com, May 21, 2006, www.usnews.com/usnews/ news/articles/060529/29addington.htm. . В группу также входили главный юрисконсульт Белого дома Альберто Гонсалес и его заместитель Тим Фланниган; главный юрисконсульт Пентагона Уильям Хейнс, а также заместитель помощника министра юстиции Джон Ло [124] Lasseter, «Day Four». . В «Военный совет» демонстративно не включили главного юрисконсульта Госдепартамента, а также других юристов из Министерств обороны и юстиции, которые, в связи с исторически сложившейся практикой, включались в юридические структуры, рассматривавшие борьбу с терроризмом [125] Tim Golden, «After Terror, a Secret Rewriting of Military Law», New York Times, October 24, 2004. Статья особо описывает лишение доступа конкретных юристов и чиновников к дискуссиям по вопросам политики военных трибуналов. . Смысл этого был ясен: группа должна была разрабатывать юридические оправдания практикам грязной тайной войны, а не проводить независимую оценку законности таких действий.

Для ведения глобальной войны Белым домом широко применялась тактика, за которую уже давно выступал Чейни. Центральную роль в будущей «темной» кампании должно было играть использование президентских указов, которые, по самой своей природе, значительно ограничивали возможность эффективного надзора за их исполнением со стороны конгресса. В соответствии с Актом о национальной безопасности 1947 г., перед началом тайной операции президент должен подписать соответствующий указ. Закон гласит, что эти действия не должны нарушать конституции и действующего законодательства США [126] 50 U.S.C. Sec. 413b, «Presidential Approval and Reporting of Covert Actions». . Указ, подписанный 17 сентября 2001 г. президентом Бушем, был использован для создания совершенно секретной программы под кодовым именем Greystone или, как ее называли в документах для внутреннего пользования, GST [127] Интервью автора с источником из военной разведки, ноябрь 2009. Существование программы, обозначавшейся аббревиатурой GST было впервые отмечено Даной Прист в статье для Washington Post. Priest Позднее Прист упомянула название «Greystone» в интервью, показанном в документальном фильме компании PBS Top Secret America. . Она должна была послужить прикрытием для большого числа наиболее тайных или сомнительных с юридической точки зрения акций, проводившихся в начальный период глобальной войны с терроризмом (GWOT). Она опиралась на трактовку администрацией Белого дома принятой конгрессом резолюции AUMF, которая объявляла любое лицо, подозреваемое в связях с «Аль-Каидой» законной целью в любой стране мира [128] Dana Priest, «Covert CIA Program Withstands New Furor», Washington Post, December 30, 2005. . Фактически, президентский указ объявлял все тайные операции санкционированными и законными, что, по мнению критиков, нарушало дух Акта о национальной безопасности. В рамках GST была создана сеть частных программ, которые, в своей совокупности, образовывали эффективную глобальную операцию по похищениям и покушениям [129] Ibid. .