Джим Батчер - Поле Битвы

Апокалипсисы всегда случаются в ведьмин час.

Теперь вы знаете это.

Если подумать, в этом есть смысл. Апокалипсис, по сути своей, угрюм и мрачен. Лучшее время для сбора энергии для этой работенки — глубочайшая, темнейшая и холоднейшая часть ночи. Это затишье меж двумя часами ночи и рассветом. Есть много названий для этого времени. Ведьмин час. Час волка. Тьма ночи. Я могу продолжать до бесконечности, потому что есть еще много подходящих названий для этого.

Но все они говорят об одном и том же времени. Час, когда ты сидишь в постели весь в поту от ночных кошмаров. Час, когда ты просыпаешься без какой-либо причины, кроме страха перед будущим. Час, когда ты смотришь на часы, желая заснуть; зная, что этого не произойдет, а усталость и отчаяние долбят свинцовыми дубинками в двери сокровищницы твоего разума.

Вот тогда и начинается апокалипсис — в колдовской час. И я бросился в него, как в омут головой.

Жучок-Плавунец, старая лодка моего брата, потрепанный клон Орки из Челюстей, была слишком унылой, чтобы перепрыгивать через волны озера Мичиган, пока мы возвращались в отключенный от света город Чикаго, но тем не менее она пробиралась сквозь них как бульдозер.

Враг, с большой буквы «В», надвигался на город и лишь небольшая часть сил, которую смогли за это время собрать нации Соглашений, стояла между неизвестной силой народа фоморов, возглавляемой безумной богиней, несущей сверхъестественное супероружие, и примерно восемью миллионами беззащитных людей, у которых было очень мало средств для самозащиты.

Я попытался выжать из старого движка лодки побольше газа, но он начал издавать странный стонущий звук. Я стиснул зубы и расслабился. Я никого не защищу, если двигатель взорвется прямо мне в лицо и мы останемся болтаться в озере, как пластиковый стаканчик.

Мерфи, прихрамывая, поднялась по лестнице с нижней палубы и проскользнула ко мне в рулевую рубку. Во мне около 6,8 или 6,9 футов, в зависимости от ботинок, а Мерф приходилось носить толстые носки, чтобы достичь даже пяти футов, поэтому я занимал немного больше места, чем она.

Но даже так, она скользнула ко мне и прижалась к моему боку.

Я обнял ее и на секунду закрыл глаза, сосредоточившись только на том, как она прижимается ко мне. Конечно, кобура и Р90, которые она носила (незаконно, если это имело значение в данный момент), делали ее немного более неуклюжей и колючей, чем диктуют всякие такие романтические истории, но все же, учитывая все обстоятельства, я не возражал. Она также была теплой и мягкой, напряженной и настороженной рядом со мной.

Я доверял ей. Что бы ни случилось, она прикроет мою спину, и она сильная и умная.

(И ранена, прошептала какая-то сомневающаяся часть меня. И уязвима.)

Заткнись, я.

— Сколько еще? — спросила Мерфи.

— Если бы хоть один из фонарей горел, мы бы уже увидели горизонт, — сказал я. — Как там наши гости?

— Встревожены, — сказала она.

— Хорошо. Так и должно быть, — я посмотрел на нее и сказал, — если что-то случится, это будет недалеко от берега. Для врага наиболее разумно разместить там своих людей или что-то еще. Лучше передай всем, чтобы были готовы.

Мерфи нахмурилась и кивнула.

— Ты ждешь неприятностей? Я думала, эта леди Титан...

— Этниу, — подсказал я.

— Этниу, — продолжила она без раздражения, — сказала, что они не покажутся до ведьминого часа. А сейчас полночь.

— Для практикующих, ведьмин час — это между двумя и тремя часами ночи. И к тому же. Я не думаю, что одержимая местью богиня пользуется какой-нибудь надежной газетой или часами, ‑ сказал я. — Я думаю, что фоморы — водная нация. Я думаю, что если она действительно ведет армию, то у нее уже есть разведчики и нарушители спокойствия. И я думаю, что даже без их охраны, без их армии, в этом городе есть существа, против которых только дурак будет сражаться честно.

— Полагаю, среди полубогов нет места чести, — съязвила она. Я промолчал.

Она обратила на это внимание. Я видел, как она изучает мое лицо и потом спрашивает:

— Насколько же тебе хреново, что ты не отвешиваешь шуточек?

Я покачал головой.

— Дело не только в том, что произойдет сегодня ночью. А в том, что это значит. сверхъестественный легион идет, чтобы убить всех в городе. Устоит ли Чикаго или падет, он не остается прежним. Это будет слишком объемлюще и жестоко. На этот раз мир смертных не сможет проигнорировать это. Не важно, что случится сегодня ночью, весь мир. Изменится. Эпоха.

На мгновение она серьезно задумалась.

— Мир всегда меняется, Гарри. Вопрос только в том, как.

— Возможно, — сказал я. — Но я не представляю, как это может измениться к лучшему. Смертные против сверхъестественного мира — это плохо, Мерфи. Ужасно. Для всех нас, — я покачал головой. — И это вот-вот произойдет. Я не знаю когда. Но что бы ни случилось, оно надвигается. Прямо сейчас надвигается.

Она молча прислонилась ко мне и сказала:

— Что нам делать?

— Черт меня побери, если я знаю. Лучшее, что можем.

Она кивнула. Затем взглянула на меня и серьезно сказала:

— Тогда подними голову. Оставь эту войну на завтра. У нас и на сегодня много всяких дел.

Я глубоко вздохнул, закрыл глаза, выдохнул и отгородился от маленького океана страха, что бурлил в моем сознании. Как я и говорил, это беспокойство приходило, независимо от того, что я делал. И я встречусь с ним лицом к лицу, когда он придет. Разделяй и властвуй.

Потому что сегодня ночью только одна мысль должна занимать все умы.

— Защитить Чикаго, — прорычал я.

— Чертовски верно, — сказала Мерфи. — Так как мы это сделаем?

Я покачал головой.

— Как я понимаю, наша основная забота — это Этниу.

— Почему? — прямо спросила Мерфи. — Она, конечно, сильна, но она всего одна. Она не сможет быть одновременно в нескольких местах.

— Потому что она владеет Оком Балора, — сказал я.

— Кого?

— Короля изначальных фоморианцев, — сказал я. — Архнемезис Туата, которые, я думаю, были что-то типа прото-сидхе. Правил Ирландией в доисторические времена. Было пророчество, что он будет убит своим внуком, поэтому он запер своего единственного ребенка в башне на несколько тысяч лет.

— Этниу, — предположила Мерфи.

— В яблочко.

— Тысячелетия в плену. Должно быть, она постоянна и хорошо приспособлена, — сказала Мерфи. — Так он ей просто одолжил Око или как?

— Типа того. Он помер жуткой смертью после того, как какой-то симпатичный Туата прокрался и обрюхатил Этниу. Родившийся ребенок в результате убил Балора. Может быть, малыш подарил Око своей маме на Рождество. Я не знаю.

Она посмотрела на меня.

— Что ты знаешь об этом?

Я покачал головой.

— По большей части смертный фольклор, что по сути смахивает на попытку выучить историю, играя на телефоне. Но Око... это оружие, которое находится за пределами того, что мир видел в течение тысячелетий. Где бы ни собрались дать бой войскам фоморов, мы просто скучкуемся, чтобы Око уничтожило нас всех вместе. И из того, что я слышал, у нас есть очень мало способов по-настоящему ранить Этниу. Но если мы будем стоять в стороне и ничего не делать, она буквально сравняет город с землей.