Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6587 ( № 7 2017)

Когда нас натолкнули друг на друга, меня так зажали, что я думал: всё, конец – дышать нечем. Краем глаза вижу: те задние три ряда «Правого сектора» превратились в три колонны, положили друг другу руки на плечи и обошли наш строй. Двинулись туда, где стояли женщины, старики, и начали атаковать оттуда. У каждого из них газовые баллончики, и они начали толпу травить газом, бросать под ноги пакеты с порошком, который добавляют при производстве люминесцентных ламп, от которого люди задыхались. Началась давка, паника. В результате этих событий погибло два человека.

– Почему именно вы поехали защищать аэропорт?

– 26 февраля вечером мы собрались в моём кафе. Все были крайне разочарованы нашими действиями возле Верховного совета. Мы понимали, что с той стороны идёт накрутка, нагнетание враждебности у татар. 27 числа мы снова всем ополчением выстроились возле здания Верховного совета. Стояли и ждали решения сессии о назначении референдума, обеспечивали охрану, чтобы никто не ворвался внутрь и не сорвал заседание. Ну, и дождались – вышел Аксёнов и сообщил, что депутаты приняли решение о проведении референдума. Все обрадовались, и с этого момента с нашей стороны начались реальные действия.

Первым делом, говорит Аксёнов, надо перекрыть вокзал, дороги. Спрашивает: «Кто пойдёт на аэропорт?» Все понимали, что это охраняемая территория, там вооружённые милиция и СБУ. Я вызвался. «Хорошо, – говорит, – вот тебе три автобуса, бери людей. Знаешь, что делать?» Я: «Ну, приблизительно. Поставьте задачу». – «Надо перекрыть взлётную полосу, чтобы украинские военные самолёты там не приземлились».

– Как вы организовали захват аэропорта?

– Человек 120–140 поехали со мной. Сделали «коктейли Молотова», загрузили бочки, шины, деревянные поддоны. Я придумал некоторые хитрые штуки. В один грузовик посадил тех, у которых было легальное, зарегистрированное оружие, типа охотничьих ружей. Вы, говорю, для отвлечения. Если какая-то ситуация, стреляете в воздух, отвлекаете, притягиваете к себе, отходите, а мы при любом раскладе должны захватить взлётку.

Приехали. Стали возле терминала, выгружаем бочки, шины, аккуратно складируем. Подходит милиция: «А это что?» – «Да ничего. Сейчас будем грузить в самолёт». – «Какой самолет?..» В общем, беседуем, тянем время и выгружаемся. Смотрю – их всё больше и больше становится. Я даю команду ещё одной группе зайти в другой терминал – шумно, агрессивно, будто они прорываются на лётное поле. И почти все силовики срываются и бегут туда. А мы ломаем забор и с этими бочками, шинами бежим на поле, больше километра по пашне – чуть инфаркт не хватил... Короче, поставили бочки, шины, дрова какие-то, облили горючим из бутылок. Но поджигать пока не стали. Было понятно: в Киев уже сообщили, что взлётная полоса заблокирована.

Построились по шесть в колонну, идём обратно. Нас встречают автоматчики. Обстановка накалена до предела, в руках только черенки, но никто из моих не сделал ни шагу назад. Думаю, сейчас начнут палить. Вдруг слышу гул машин, едут военные КамАЗы. Начали выгружаться, солдаты в полной экипировке, тихо-мирно становятся по периметру. Одного из своих послал разузнать, кто такие. Возвращается: «Командир, это русские!» Мы плакали и аплодировали…

– Вы понимали, что рискуете свободой, а то и жизнью? Семью не было жалко?

– Ну, конечно, понимал. Жене в январе сделали операцию, она только выписалась из больницы, ей был нужен покой. Она, мама, трое детей сначала не знали, что я вхожу в ополчение. А потом дочка по телевизору увидела, как я показываю новичкам сборку-разборку автомата: «Папа, ты там?» «Да нет, – говорю, – наверное, кто-то похожий». – «Да как! Это же твоя куртка!..»

За мной сле­жка была, поэтому в школе, где сын учится, в его классе на задней парте сидел ополченец – следил, чтобы ребёнка моего не украли. Дочери вообще не выходили из дома. Позже семью пришлось спрятать...

– Чем вы руководствовались, принимая такое рискованное решение?

– В первую очередь это было чувство долга перед памятью предков. Мой дед воевал здесь, в Керчи, в 89-й Таманской дивизии. Был дважды ранен. А я всё-таки советский офицер. И чтобы здесь развевались флаги Бандеры, «Правого сектора»?.. Нет, ребята... Мы люди мирные, но можем и разозлиться, и воинственность проявить.

Беседовал Константин Кеворкян

Конструкции взамен реальности

Политика / Дискуссия / Русский вопрос

Щипков Александр

Какой увидят Россию наши дети и внуки?

Теги:общество , мнение , самосознание

Жизнеспособна ли идея „российской нации“?

В этой рубрике («ЛГ», № 5, 2017) вышла статья И. Круговых «Из чего собирается Родина». Актуальность темы подтверждает внимание к ней и со стороны других СМИ. Недавно в «Независимой газете» опубликована статья академика В.А. Тишкова «Что есть нация. В поисках российской идентичности». К дискуссии подключается публицист и мыслитель Александр Щипков.

Особо хочу остановиться на статье В.А. Тишкова. Она имеет целью установить некие концептуальные рамки в разговоре о существовании «российской нации». Содержание её наверняка вызовет у многих русских православных христиан серьёзную тревогу. В первую очередь в связи с идеей автора о российской нации как «нации наций». Решение проблемы «российской нации» в столь амбициозном формате напоминает модные в 1990-е годы поиски «национальной идеи», которые ничем не увенчались. Но сейчас речь (о чём говорится и в статье И. Круговых) уже о возможных изменениях в Конституции – цена вопроса крайне высока.

Текст Тишкова не содержит ответа на главный вопрос: на основе какой общей платформы – ценностной, культурной исторической – может быть построена «нация наций». Правда, словно предвидя вопрос, он спешит заверить читателя, что отвечать на него и не нужно, поскольку, согласно последним научным данным, нации не возникают сами по себе, но сознательно конструируются: «Учёные-гуманитарии относят понятия «нация», «народ», «общество» к категории социально конструируемых…»

Этим автор неявно отсылает нас к одному из самых радикальных направлений западной социальной философии – конструктивистскому. А конструктивисты отрицают историческую реальность таких феноменов, как раса, этнос или нация, полагая их некими специально сотворёнными «воображаемыми сообществами» (Бенедикт Андерсон), а с ними отрицается и понятие национального суверенитета. Но работа Б. Андерсона «Воображаемые сообщества», сборник «Изобретение традиции» под редакцией Э. Хобсбаума и Т. Рейнджера и подобные им появились в 1980-е годы и успели устареть. Причём не только в чисто научном смысле. Социальная реальность сильно изменилась. Сегодня очевидно, что национальные и конфессиональные общности вновь становятся главными акторами истории, а национальная идентичность и традиция составляют тот исторический капитал, который гарантирует устойчивость в современном мире.