Наталия Лебина - Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

Рассматривая весь комплекс этих проблем с современных позиций, разумнее подходить к ним с точки зрения, пригодной для изучения всех девиаций в целом. Ведь проституция не имеет сугубо специфических причин, породивших ее. Особое же общественное предубеждение именно против купли-продажи любви, скорее всего восходит к имевшему исторические истоки представлению о том, что половой акт носит мистический, почти магический характер, близкий к священнодействию. Его профанация, а именно так можно истолковать проституцию, не может быть воспринята спокойно, конечно, это в значительной степени относилось к российскому менталитету, где тесно переплелись элементы язычества и христианства. Россиянин мог спокойно соседствовать с кабаком, убежищем нищих, но только не с публичным домом, который к тому же считался порождением западного влияния. Такого мнения придерживались даже жители Петербурга. Во всяком случае, в XVIII в. в русских лубках «злая, развратная жена» изображалась всегда в немецкой одежде. Подобное предубеждение отчасти сохранилось и в XIX в. И все же общество старалось найти приемлемую форму отношений с институтом проституции, что выражалось в системе регламентации последней.

Введение государственного контроля за развитием проституции в Петербурге связано, как уже говорилось, с появлением Врачебно-полицейского комитета. Он был образован при Министерстве внутренних дел и носил ярко выраженный характер врачебно-административного учреждения. В его компетенцию входило принятие мер по излечению и предотвращению венерических болезней. Первое положение о Врачебно-полицейском комитете включало одновременно правила для содержательниц борделей и публичных женщин. Однако функции и состав самого комитета в окончательном виде не были четко определены. Делами проституции занималась Комиссия по надзору за бродячими женщинами при санкт-петербургском генерал-губернаторе. Лишь к концу 50-х гг. статус Врачебно-полицейского комитета изменился. В его состав, согласно Постановлению 1861 г., входили обер-полицмейстер в качестве председателя, старший врач Калинкинской больницы, три участковых полицмейстера, два врача для особых поручений, чиновники от генерал-прокурора и шесть постовых врачей из Калинкинской больницы. Они должны были выявлять и ставить на учет особ, занимавшихся проституцией, а также вести надзор за публичными домами и «бланковыми» девицами. Чиновникам комитета приходилось заниматься и всей текущей канцелярской работой. Именно благодаря их записям можно изучать спустя полтора века моральное состояние представителей самых различных слоев петербуржцев. Действительно, учет был налажен неплохо, чему, конечно, в немалой степени способствовало четкое определение формы «желтого билета». В 60—70-х гг. он назывался «медицинским билетом» и имел вид карточки, где указывались фамилия, имя, отчество, социальное происхождение, приметы проститутки, а также ставилась отметка о месте жительства и освидетельствовании. Впоследствии из него были исключены внешние данные девицы.

Чиновники комитета осуществляли надзор и за чисто коммерческой стороной проституции. В их обязанности входила проверка правильности расчета хозяйки с ее служащими. Любопытно отметить, что уже в 40-50-х гг. государство урегулировало свои финансовые отношения с институтом проституции. Хозяйки борделей вносили плату лишь за организацию медицинских осмотров. Взимать налоги с содержательниц публичных домов считалось делом аморальным. Представитель Врачебно-полицейского комитета, пожелавший остаться неизвестным, писал в 1868 г.: «Плата… непременно сделает то, что она (хозяйка. — Н.Л.) сравняет свое занятие с различными промыслами и не будет видеть в нем ничего постыдного… лучше увеличить налог с кабаков» [178] «Архив судебной медицины и общественной гигиены», -1870, № 1, с. 16—17 . . Властные структуры царской России вели контроль за проституцией, вовсе не преследуя цели сделать продажу женского тела статьей государственного дохода. И надо сказать, эта установка не изменялась на протяжении всего дореволюционного времени. В других же вопросах деятельности Врачебно-полицейского комитета отличалась большей гибкостью. На рубеже веков заметно усилились контакты этого административного института с общественными организациями, в частности с Российским обществом защиты женщин, а также благотворительными учреждениями.

В заседаниях комитета уже с начала 80-х гг. принимали участие представители домов милосердия, детских приютов, нередко владельцы ночлежек. Параллельно этому процессу постепенно происходит подчинение Врачебно-полицейского комитета городским властям. По Положению 1908 г., он состоял под началом особого лица, назначаемого министром внутренних дел, но по представлению санкт-петербургского градоначальника. В формировании членов комитета принимала участие городская Дума. Избранные ею лица имели совещательный голос. В комитет официально входили также инспектор врачебного управления, главные врачи Алафузовской и Калинкинской больниц и, как уже было сказано выше, члены Российского общества защиты женщин. Кроме того, имелся штат постоянных работников: с 1908 г. здесь работало двадцать надзирателей и восемь участковых врачей. Любопытно отметить и доходы персонала Врачебно-полицейского комитета. В начале XX в. врач, к примеру, получал в год 900 руб., надзиратель — 360 руб. [179] См: Врачебно-полицейский надзор за городской проституцией, с. 8. В целом же город считал возможным выделить на нужды надзора над проституцией 24 000 руб. в год. В дальнейшем решено было увеличить эту сумму до 11 4600 руб.

Контингент служащих Врачебно-полицейского комитета формировался из различных источников. Врачебный персонал в основном набирался из медиков Калинкинской больницы. Чиновники имели прямую связь с Министерством внутренних дел. Агентами и надзирателями работали или низшие полицейские чины или вольнонаемные, нередко из бывших лакеев и отставных унтер-офицеров [180] См: Покровская М. И. О жертвах общественного темперамента. СПб., 1902, с. 12. . В годы первой мировой войны, когда Петроград буквально захлестнула волна проституции, не столь многочисленному штату служащих Врачебно-полицейского комитета стало трудно справляться со своими обязанностями. Это, в частности, отмечалось в записке к отчету о деятельности комитета за 1914 г.: «Надзиратели ввиду обременения комитета канцелярской работой и невозможностью за отсутствием средств приглашать посторонних лиц привлечены, в ущерб их прямым обязанностям, к канцелярским занятиям и, кроме того, несут дежурства в трех смотровых пунктах комитета, сопровождают женщин из этих пунктов в Калинкинскую больницу и часто вызываются в суд в качестве свидетелей. Надзиратели комитета, несущие службу на улице с утра до позднего вечера, служат по вольному наему и получают всего тридцать рублей в месяц» [181] ЦГИА СПб., ф. 513, оп. 162, д. 109, л. 162-163. . Кроме того, шесть человек из состава надзирателей были призваны в армию, и их места остались вакантными. Однако за последующие предреволюционные годы штат Врачебно-полицейского комитета не увеличился. Может быть, из-за этого организация, призванная, по словам ее же служащих, «охранять общественное здравие санитарными мерами», не смогла уже осуществлять свою задачу, тем более что деятельность Врачебно-полицейского комитета находилась под огнем критики демократически настроенной общественности. Правда, произошло это не сразу.