Газета Завтра Газета - Газета Завтра 10 (1214 2017)

Невзороф взял камбалу и кинул её в кипяток. Камбала плеснула хвостом, и из кастрюли выскочила ошпаренная Ольга Бычкова. Стряхнула с себя кипяток, стала кокетливо крутить бёдрами, достала зеркальце и, прихорашиваясь, ушла в толпу. Потом он кинул туда креветку. Креветка покраснела от кипятка, но тут же выскочила и превратилась в Майю Пешкову и тоже исчезла в толпе. Потом он взял шершавого и скользкого осьминога, который был Алексеем Венедиктовым, кинул его в кипяток, и осьминог сразу утратил свою зелёную скользкую осанку и превратился в пупырчатого красного многоногого гада. И тут же обрёл образ Алексея Венедиктова, выскочил из котла, пошёл себе, с Орденом почётного легиона, помахивая тросточкой, и исчез в толпе. И так Невзороф перекидал туда все дары моря до одного, и все они выскакивали из котла и растворялись в толпе. Всё это было заснято на плёнку и наполнило мировые издания.

А Ремчуков вдруг понял, что он остался без обеда, и все его морепродукты Невзороф отобрал у него и направил в толпу. Ремчуков объявил всех их в розыск. А когда к нему пришли агенты Интерпола и сказали, мол, как же мы их всех найдём в толпе-то (потому что был День города, и много народу собралось), то Ремчуков догадался, сказав: "Выходите и нюхайте: кто из них пахнет рыбой, того и берите".

Агенты кинулись в толпу. Но это была пятница, был рыбный день, и все, кто был в толпе, ели рыбу, ото всех пахло рыбой. Агенты забрали сразу все десять тысяч людей, привели к Ремчукову. Ремчуков рассердился и сказал: "Вы нюхайте и от кого пахнет тиной, илом, гнилыми ракушками, тех и берите, они и есть беглецы".

Агенты пошли и стали нюхать, кто пахнет тиной. Первая попалась Тина Канделаки. Они взяли Тину Канделаки и привели к Ремчукову. Ремчуков сердито сказал: "Это не та", — и прогнал их.

Те стали нюхать тех, от кого пахнет тиной. От Ольги Журавлёвой пахло тухлыми водорослями. От Ольги Бычковой пахло разлагающимся планктоном. От Алексея Венедиктова пахло мёртвым крабом и кальмаром.

Их всех забрали и привели к Ремчукову. Ремчуков решил их всех судить, решать, что с ними делать за их бегство. Он собрал совещание, которое должно было проходить в нормандском формате. За стол переговоров сели Александр Невзороф, сам Константин Ремчуков, Мизулина и депутат Милонов. Они стали думать, что делать с этими беглецами. Депутат Милонов предложил сослать их всех на остров св. Елены, но Мизулина сказала, что этот остров уже давно купил Алишер Усманов, и там Тина Канделаки строит шато. Тогда Ремчуков сказал, что их нужно выслать на острова Галапагос, где водятся всякие рептилии и ящеры. Но Невзороф справедливо заметил, что там у этих рептилий ограничен корм, и им самим не хватает еды, если ещё этих высадить, то все рептилии могут погибнуть. Тогда Мизулина, самая сообразительная, сказала, что их надо высадить на острове Пасхи, потому что если внимательно посмотреть на изваяния острова Пасхи, то они точь-в-точь выглядят как ведущие "Эха Москвы". Значит, это их родина, и они будут себя там чувствовать комфортно.

Ведущих погрузили на корабль, отвезли на остров Пасхи, они сбежали все с корабля на берег, рассыпались по острову. Очень быстро одичали, превратились в дикарей и ждали, когда к острову приплывёт какой-нибудь корабль, чтобы им дарили бусы. Они были добрые, да и добродушные дикари. И действительно, когда приплывал корабль, они прибегали, обступали корабль, их фотографировали и дарили им бусы. И только когда приплывал корабль с Константином Ремчуковым, они все в страхе разбегались в дальние концы острова, потому что боялись, что он их съест.

«Чистка» наследием

Николай Гуляницкий

9 марта 2017 0

Реставрацию сегодня мало кто напрямую связывает со своей повседневной жизнью. Между тем именно реставраторы — хранители той среды, которая незаметно воспитывает в нас чувство, позволяющее разделять красоту — и пошлость, фальшивый блеск — и сияние истинного культурного сокровища. О том, почему реставрация должна стать неотъемлемой частью национальной экономики, о профессиональных откровениях и буднях войны за культурное наследие — в интервью с главным архитектором Центральных научно-реставрационных проектных мастерских (ЦНРПМ) Сергеем Куликовым.

"ЗАВТРА". Реставрацию многие считают профессией почти мистической: мастера реставрационного дела как будто открывают новые временные пространства, восстанавливая памятники. Вы согласны с таким мнением?

Сергей КУЛИКОВ.Думаю, это можно отнести практически к любой профессии: когда люди занимаются серьёзно, они открывают новые горизонты в себе, какую-то новую "ойкумену" в рамках своего мироздания. Что касается реставрации, то, с одной стороны, всё, что закрыто завесой времени, всегда вызывает некоторое уважение. Вроде бы ушло и ушло, и вдруг появляется человек, который способен разгадывать эти следы, шаги, мгновения, которые ушли. Может связать разорванную нить времени. С другой стороны, реставрация — это технология поиска, обобщения, принятия решений. Безусловно, здесь нужно и чутьё, и знание, и профессионализм.

"ЗАВТРА". А понимание собственной ответственности за сохранение наследия?

Сергей КУЛИКОВ.Безусловно, она необходима. На недавнем Всероссийском конгрессе молодых реставраторов говорил об этом участникам — можно вдохновиться до такой степени, что принять себя за некоего "медиума", который проходит через время и пространство и, разгадав загадку прошлого, готов творить в нынешнем времени. Но иллюзия его создания превращается в точку, в которой ты "царишь, как Бог", но не замечаешь, что разрываешь связь с прошлым. И из этой "точки" стартуешь в свой индивидуальный мирок. Если профессия таким образом будет индивидуализироваться, то она превратится в лоскутные мирки. Чтобы этого не допустить, профессиональная ответственность, о которой вы упомянули, должна присутствовать у каждого реставратора.

"ЗАВТРА". У современного потребителя бытует мнение, что реставрация — это "никому не нужно", потому что никак явно не влияет на "мою" жизнь. А власти, особенно в условиях скудных местных бюджетов, зачастую относятся к сохранению памятников как к спущенной сверху "общественной нагрузке". В чём, на ваш взгляд, заключается прагматизм реставрации в наши дни?

Сергей КУЛИКОВ.Это сложный вопрос. У нас есть понятие "комфорт жизни" или "комфорт окружающей среды". В Риме есть старые кварталы — там старые домики, кривое мощение улиц, в тавернах столики древние, потёртые. Но люди в них собираются, общаются, музыканты для них поют — и так каждый день. На этом выстраивается цепочка жизни, жизни в исторической среде. Но для них это не абстрактная среда, а сама жизнь. Она сохраняется во времени. Сохраняется, в том числе, за счёт реставрации.