Андрей Константинов - Коррумпированный Петербург

«Я действительно допустил ошибку в отношениях с одним из иностранных импресарио. Но ни я, ни мой адвокат не можем квалифицировать эти деяния как взятку», – прокомментировал ситуацию Мальков. «Признаю, что получение денег было моей ошибкой… Премия была выплачена мне за качественное проведение гастролей за рубежом», – добавил он уже в другом интервью.

18 октября Мальков уволился «по собственному».

Виноградов от комментариев воздержался. Однако известно, что он признался в неоднократном получении денег от Криптона. Сотрудниками УБЭП были изъяты принадлежащие балетмейстеру 142 тысячи долларов наличными и три банковских чека на сумму 938872 доллара. (Позже изъятие этих чеков «без надлежащего поручения» прокуратура использовала в качестве доказательства незаконных действий сыщиков.) 2 ноября собрание балетной труппы выразило недоверие своему руководителю. Он также подал заявление об уходе, но несколько дней спустя отозвал его и остался в театре.

Обратимся еще раз к уже упоминавшемуся докладу заместителя прокурора города Бориса Доли: "Факт получения Мальковым 10 тысяч долларов от Криптона был достоверно установлен материалами дела. (Отрицать этот прискорбный эпизод действительно невозможно даже при очень большом желании.

– авт.) Вместе с тем, по делу не установлено, за выполнение или невыполнение каких конкретно действий Мальков получал от Криптона эти деньги". Доля отмечает, что подписание контрактов не было связано с получением денег Мальковым, и аргументирует это утверждение тем, что «за последние десять лет Криптон был фактически единственным импресарио, работавшим с балетной труппой». Общий вывод, сделанный следствием – канадец платил деньги «на всякий случай», за благоприятное отношение. А раз так, то в действиях Малькова нет состава преступления, квалифицируемого ст. 170 ч.З УК РФ – «получение взятки».

Следствие сочло возможным переквалифицировать дело на злоупотребление служебным положением (возможные меры ответственности – штраф, увольнение, исправительные работы), поскольку, «получая незаконное денежное вознаграждение, тем более от иностранного гражданина (?!), Мальков причинил существенный моральный вред репутации Мариинского театра и, в конечном счете, государства».

Бывшего директора к уголовной ответственности решили не привлекать, учитывая положительные характеристики и проч. Виноградов и другие фигуранты под статью о злоупотреблениях не подпадали вовсе, так как не являются должностными лицами.

Сыщики пытались взять реванш, но проиграли

Финансовой стороной деятельности театра заинтересовалось КРУ Минфина. В частности, проверка установила, что по контракту с дочерней фирмой корпорации «Philips» были сделаны около 40 записей оперных постановок Мариинки. Ни текстов договоров, ни их местонахождения, ни причитавшихся по ним денег, как уже догадался читатель, обнаружить не удалось. Данные проверки КРУ поступили в УБЭП, и исследованием вопроса занялся один из оперативников Сергей Кувакин.

Выяснилось, что финансовой стороной этого предприятия занимался помощник главного дирижера Вячеслав Лупачев, который перевозил наличные суммы и выплачивал гонорары участникам записей. Во время обыска у Лупачева были изъяты расписки в получении денег – на 700 тысяч долларов.

На следующий день после допроса Лупачева руководство УБЭП официально запретило оперативникам продолжать работу по Мариинскому театру. По словам Кувакина, в день допроса в Мариинском театре состоялась встреча руководства УБЭП, заместителя начальника главного управления по борьбе с экономической преступностью МВД Щербакова и главного дирижера Валерия Гергиева, после которой исполнительный директор Мариинки Юрий Шварцкопф объявил служителям муз, что уголовное дело в отношении руководителей театра будет прекращено, а не в меру ретивые сотрудники УБЭП нейтрализованы.

Вскоре Кувакину пришлось оставить место своей службы. По официальной информации, он хватил лишку в кафе, устроил пьяную драку, потерял пистолет, а таким людям – не место в органах.

Сам бывший опер несколько иначе трактует обстоятельства своего увольнения. Пятого марта один из коллег сообщил ему, что руководство УБЭП не заинтересовано в продолжении «Мариинского дела», и предложил перейти на службу в РУОП. Вечером того же дня другой коллега предложил Кувакину посидеть в кафе. В заведении «Наири» на углу улиц Чернышевского и Фурштадтской сослуживец стал приставать к посетителям, а когда страсти накалились – убежал, якобы за милицией. Тем временем разъяренные завсегдатаи кафе избили Кувакина и отобрали у него табельное оружие. Вернувшийся коллега отвел опера в 78-е отделение милиции, где пострадавший написал заявление об избиении и утрате оружия. На следующий день группа сотрудников УБЭП «навела порядок» в «Наири» и нашла пистолет под соседним ларьком. А 8 марта был издан приказ об увольнении Кувакина.

Что касается дела о записях, то, по нашим данным, обнаруженные у Лупачева расписки представляют далеко не всю сумму, полагавшуюся по контрактам. Но «не вам тем вопросом заниматься», – шепотом сказали нам в театре.

Поначалу больше других из-за скандала вокруг театра едва не пострадал сам Криптон. В начале февраля 1996 года директор Мариинки Шварцкопф отказался подписывать контракт с Криптоном, потому что «импресарио опозорил имя театра». Правда, директор оставил себе лазейку, заявив, что контракт с канадцем может быть подписан, если будет составлен не на его имя. Не долго думая, Джон подготовил договор на имя своей супруги. По контрактам с «женой Криптона» театр, в частности, уже ездит на зарубежные гастроли.

В остальном, помимо не вызвавшего особого сожаления у сослуживцев бесславного конца карьеры экс-директора, в величественном дворце на Театральной площади существенных перемен не произошло.

В конце 1980-х и начале 1990-х годов Петербургское государственное телевидение переживало не лучшие времена. Как и во всякой другой бюджетной госструктуре, здесь хронически не хватало денег – на новое оборудование, на модернизацию, на сносную зарплату не только техническим служащим, но даже и признанным корифеям эфира. Всякая редакция пыталась решать свои проблемы на свой лад – то заказными репортажами, то работой для иностранных телекомпаний. Греха в том, что госсобственность превращали в частную лавочку, никто не усматривал: тогда всякий приватизировал все, что мог.

Руководство сквозь пальцы смотрело на коммерческие инициативы своих подчиненных. До них ли было, если руководители хронически менялись, да и само телевидение находилось в беспрерывном процессе переименований, распочкований и переформирований.