Иоанна Хмелевская - Вечная молодость

Меня это рассердило, и я свернула на Варнемюнде, отказавшись от запланированного Любека. Трассу через Данию я знала прекрасно, и не объяснить причин, заставивших меня сунуться в самый центр Копенгагена, вместо того, чтобы его объехать; видать, меня сердцем туда потянуло, потому что Копенгаген я люблю. После чего, тоже черт знает почему, я свернула перед Неррепортом, а не после.

Что я вытворяла, чтобы выбраться в конце концов на автостраду до Хиллеред, – ни в сказке сказать, ни пером описать. Почему-то при каждой попытке сменить направление я безошибочно попадала в Шарлоттенлунд. Скачек в тот день не было. После третьей попытки я капитулировала, махнула мимо входа на скачки и двинулась в Биркеред обычным путем, как если бы возвращалась с поезда.

Увы, не суждено мне было... В Клампенборге я съехала на автостраду в Хельсингер, хотя вовсе не собиралась этого делать, свернула к Биркереду с северной стороны, выбралась на шоссе и двинулась обратно. Я не сомневалась, что я уже в Биркереде, только в совершенно незнакомом мне месте. Хочешь смейся, хочешь плачь, потому что уже стало темнеть, откуда-то взялся лес, а я никакого леса в Биркереде не встречала! За лесом появились постройки, не то дом отдыха, не то пансионат, словом, какие-то дома, и кругом совершенно безлюдно. Смотрю, в чистом поле прогуливается дама средних лет, я подрулила, задала ей вопрос – очень вежливо – насчет дороги. Дама словно оглохла, идет себе дальше, на меня внимания не обращает. Я снова развернулась...

Остановившись на площадке перед каким-то особняком, я уже всерьез стала задумываться, не расположиться ли тут на ночь, когда подошел некий симпатичный человек и спросил, не нужна ли мне помощь. Еще как нужна! Я без труда объяснила ему, что мне надо, в критических ситуациях иностранные слова сами просятся мне на язык, мужчина расхохотался, потом ушел, попросив меня минутку подождать. Вскоре он вынес ксерокопию карты, на которой сам проложил для меня дорогу. Оказалось, что я попала на территорию сумасшедшего дома...

Я ничего не выдумала, такие вот ихние Белые Столбы, куда теперь стали принимать и политических беженцев-шизофреников из разных стран. По карте, которую мне дали, я без труда добралась до торгового центра в Биркереде, откуда до дома Алиции я могла бы дойти в египетской тьме и с завязанными глазами.

Не стану тут говорить лишнего по поводу новой недвижимости Алиции, чтобы ее не сердить. Алицию, конечно, а не недвижимость. По страшному недоразумению, Алиция приобрела льготный участок с домиком, после чего оказалось, что, во-первых, участок вовсе ей не принадлежит, право собственности распространяется только на домик, а во-вторых, она обязана ухаживать за этим участком строго определенным образом. Стричь живую изгородь и газоны, выращивать полезные растения, чистить дорожки перед домиком и участком, выпалывать сорняки и еще черт знает что! К тому же этим участком она владеет как бы незаконно, поскольку у нее уже есть дом с садом, а такие участки предназначены исключительно для людей, живущих в городских квартирах. Ее вроде как перепутали с деверем, братом Торкильда, фамилия-то одна...

Я проявила среднюю степень самоотверженности. В собственном саду у Алиции росли яблони, и я до сих пор не могу на яблоки смотреть, потому что от всей души возненавидела эти наиполезнейшие фрукты на свете. Они все попадали с веток, часть лежала на площадке перед домом, остальные под деревьями. Алиция поехала в Борнхольм, я осталась с яблоками. Весь день я провела, разъезжая по Биркереду и ища, нет ли где мусорных свалок, на следующий день стала разъезжать и потихоньку подбрасывать пакеты с яблоками в разные места. Я ликвидировала все подчистую, пособирала те, что осыпались под деревья, и с облегчением вздохнула, после чего оказалось, что начинают опадать яблоки поздних сортов...

Я взбунтовалась и жертвовать собой перестала. Зато на этом самом участке, который Алиция приобрела по недоразумению, я повырезала весь разросшийся бамбук. Он оскорблял мои эстетические чувства.

Наводнение в Копенгагене мы проспали, но буря чувствовалась даже у нас, поэтому я засомневалась насчет даты отъезда, поскольку не было другого пути, кроме как паромом. Алиция смеялась над моими опасениями вплоть до самой трагической минуты.

– Может, тебе и впрямь лучше переждать. – сказала она мне, когда я вернулась из Шарлоттенлунда. – Пусть шторм уляжется. Паром-то затонул.

– Ты что, шутишь? – ошеломленно спросила я.

– Ну что ты... Правда, утонул.

Как раз случилась катастрофа с «Эстонией». Три дня потрясенная Скандинавия жила этим событием, телевидение показывало разные кошмарные сцены, а мы с ужасом смотрели. Ясно было, что теперь переправа будет организована гораздо надежнее, не бывает так, чтобы одна катастрофа следовала за другой, следующий паром раньше, чем через двадцать лет, не утонет, но я ничего с собой поделать не могла: впала в истерику, и все тут. Мне приснилась спасательная шлюпка, одна из тех, которые переворачивались, подминая тонущих и отправляя их на дно. Это меня окончательно добило.

– Плевать я хотела на все сроки, – энергично высказалась я. – Не поеду, пока этот чертов ветер не утихнет. На себя я давно рукой махнула, а новую машину жалко.

В результате я поплыла не по морю, а словно по тарелке супа. К тому же через Редби и Путтгартен, на том участке, где в момент отплытия от одного берега уже виден другой. Короче говоря, с мерами безопасности я несколько переборщила.

Однако, прежде чем это случилось, я снова кое-что ляпнула некстати. Похоже, мне надо раз и навсегда заткнуть пасть, чтобы ненароком чего не накаркать.

– Я так по-дурацки всегда здесь путаю дорогу, что, того и гляди, прозеваю Редби и заеду в Копенгаген, – поделилась я с Алицией своими опасениями.

Именно это и случилось. Я снова ехала против солнца, задумалась, пропустила дорожные указатели и опомнилась только в предместьях Копенгагена. К счастью, опомнилась я вовремя, чтобы выбраться через пригороды на нужное шоссе. Потом я уже внимательно следила за дорожными знаками и в Гедсер не укатила.

Слава Богу, дорога на Любек и Гамбург достаточно прямая и заблудиться на ней невозможно, но, как только появлялись хоть малейшие к тому предпосылки, я их радостно использовала. Для разнообразия я пропустила Берлин и обнаружила, что еду в Ганновер. Конечно, можно было двинуть и туда, почему бы и нет, но пора было возвращаться домой и осматривать всю Германию я не собиралась. Так что пришлось поворачивать обратно.

Наступила зловредная темнота, я переночевала в гостинице неподалеку от Гамбурга, понятия не имею, где именно, во всяком случае автострада на Берлин была где-то рядышком, и на следующее утро я двинулась в нужном направлении. Ехала я себе с величайшим удовольствием в сторону Свецко, солнце наконец-то было позади, и при таких замечательных условиях я напоролась на транспортную пробку. Прежде чем я успела сообразить, что делаю, я свернула на обочину, намереваясь эту пробку объехать.