Сергей Хелемендик - МЫ… их!

Да мало ли было злодеяний в мире, а вот наш Исаич выбрал ГУЛАГ. Где его с Иваном Денисовичем обидели. Выбрал и так сразу, умно и дальновидно, записал себя в большие предатели. Чувствовал, что предатели у нас наберут силу.

Казалось бы, ничего плохого наш лауреат не сделал, собрал и поведал ужасы сталинских лагерей, в то время как остальные, несталинские лагеря тех времен были похожи на санатории. А мы его почему-то в предатели. Литературным власовцем даже называли. Хотя слово литературный Исаичу не подходит — пишет он тоскливо и нудно. Читать не хочется. Да никто, в сущности, и не читает.

Здесь в другом дело. Им нужен был наш большой предатель в тулупчике с подбивкой из прав человека. Слоган у них такой был тогда — права нашего человека они оплакивали. Исаич это вынюхал, прочувствовал и настрогал так много, что пришлось сделать его лауреатом и вывезти на свободу.

Вывезли они его к себе — и обомлели от отвращения. Исаич-то оказался наш кровный, учить их начал жизни так, что никакими деньгами не заткнешь. То есть деньги берет, прямо зубами из рук хватает, но жизни учить не перестает. Они его в лес спрятали — так достал.

Так он их объебал в первый раз. И денежку с них срубил по-легкому, и позорил их много лет подряд. Мол, все вы на своем Западе фуфло, и президенты ваши фуфло, и делаете вы все не так, потому что меня не слушаетесь. Этих тоталитарных советских тиранов нужно так вот и так, в хвост и в гриву, мать их за ногу. А вы разрядку тут посмели, меня, Исаича, не спросившись.

И вещал он каждый день без перерывов и даже без пауз, причем распиарили они его так, что заткнуть никак не получалось. Страшно много крови он из них выпил.

А потом свобода и к нам докатилась. И Исаич засобирался домой. И не просто как-нибудь — коня себе белого приготовил. Не в прямом, конечно, смысле. Высадился на берег моря, как Наполеон — и поехал, поехал. С востока на запад. Месяц ехал, напрягался, всех по своему маршруту напрягал, митингов требовал с хлебом-солью и возможностью наши власти обгадить с трибуны. Под медные звуки духового оркестра.

Потому что мысль у него была тайная. В лесу американском, под стук своих красных колес, он офуел совсем и решил, что мы захотим его новым царем избрать. За то, что он нас предал и про наш ГУЛАГ всем настучал так страстно, как будто у них своих ГУЛАГов не было.

Почему я так грубо об Исаиче: мол, офуел? Да потому, что позорный «фуй» вместо нашего красивого слова это его изобретение. А еще потому, что это правда. Только офуевший мог до такого додуматься.

О желании своем поправить нами на старости лет Исаич осмотрительно молчал. Может, про ГУЛАГ вспоминал, а может, просто возомнил о себе что-то совсем уж неподобающее. Что он один — ум, честь и совесть эпохи. Значит, ему и флаг в руки дадут. Правда, мы ему вместо флага всучили в руки кое-что поменьше — то, что офуевшему больше пристало.

Кстати говоря, если бы Исаич орал, как там его в американском лесу научили: «Хэллоу, ай вонт ту би йор президент!», — то Бог знает, чем дело бы кончилось. У нас страшно любят юродивых, да еще лауреатов. Собрал бы деньжат, отпиарили бы его, и был бы вместо «Яблока». Веселый Жирик бы на нем натешился всласть — вместо того чтобы баб душить, Исаича в Думе за бороду таскал бы.

Вообще-то, за царское место у нас драться положено, а Исаич трусоват, не драчун. Он все ждал, что мы ему шапку Мономаха благодарно нахлобучим только за то, что он к нам пожаловал. Нобелек Исаич наш приехал на красных колесах. А ему вместо этого помахали ручкой и забыли.

Исаич обиделся и начал выдумывать, как бы нам тут все обустроить. И снова объебал их. Они в него большие деньги закачали, они справедливо ждали, что Исаич, приехав к нам, будет петь по их нотам. Нет, он опять затянул что-то свое, тоскливое и непонятное.

Из всего его обустройства у меня в памяти осталась только «среднеазиатская подбрюшина». Ну, гений, ну умеет же сказать! Наши желтые братья ему в жизни эту подбрюшину не забудут. А вся Восточная Сибирь по Исаичу тогда вообще жопой выходит, Камчатка — хвостом, а Владивосток — задним проходом.

В третий раз Исаич решил объебать уже всех сразу. То есть и нас в том числе. Еврейский вопрос он покрыл, как воинственный хомячок слониху. Пока одним только первым томом. Если кто-то когда-то думал, что Исаич сам не еврей, и жены его не еврейки, и дети его тем более на евреев не похожи, то думать ему теперь не о чем. Потому что этого думавшего о таких пустяковых вещах Исаич снова объебал. Хитрый он, как сто евреев или четыреста армян. Над схваткой вознесся, как орел. И вашим и нашим по ведру помоев, а самый умный — он, Исаич.

Да, погромы были, но евреи их сами провоцировали, можно сказать, организовывали. Из револьверов стреляли в безобидных погромщиков с топорами и ломами в руках. Да, цари евреев посадили за черту оседлости, но исключительно потому, что евреи царям наступали на мозоли. Пооткрывали свои банки. Железных дорог понастроили.

Амбивалентно сделан первый том, даже и второго не хочется. Читаешь — и душа радуется. Как он снова всех рассудил! Но не все понимают, зачем он уже пятьдесят лет всех рассуживает. А нобелек наш Исаич просто объебывать любит. Если поживет еще пару лет, мы от него дождемся, что ГУЛАГ был правильный, необходимый и Сталин был великий вождь.

Исаича, нобелька нашего приблудного, мы на нашей великой Родине заткнули, как фонтан Козьмы Пруткова. Дали отдохнуть фонтану — и отдыхает.

Сколько лет он их водил за нос, скрывал за нудными проповедями свою простую обиду за то, что его не пустили к столу. А мы его нескромные планы раскусили в считанные дни. Нас так просто не объебешь. Мы сами умеем и учить, и лечить, и грузить, и лапшу вешать.

У нас назвался груздем — козленочком станешь. Раз в год пять минут даем ему поныть перед телекамерой о том, как золотой миллиард богатых душит остальных, бедных. А дальше его дело воробьиное: почирикал — и на жердочку.

Мы даже не спрашиваем, ты сам-то, Ксаич, из какого миллиарда происходишь и почему так кипятишься вдруг? Почему свои миллионы несчастным жертвам СПИДа не отдашь? Мы просто ждем возможности отлить его в бронзе — чтобы наконец пользу приносил Отечеству. Памятников тем, кто их объебал, у нас еще не ставили. Исаич — кандидат номер один.

Мораль в связи с Исаичем такова: наши предатели легко объебут их, но не нас.

Достаточно посмотреть на лица наших олигархов, которые сами для себя придумали такую вот кликуху, и спросить: разве назовет себя олигархом какой-нибудь Билл Гейтс, о детстве которого снимают дорогие фильмы с Гарри Поттером в главной роли? Да он, скорее, язык себе откусит, чем сморозит такое.

А наши морозят и нагло ухмыляются. Потому что наши они, неважно, евреи они или еврейками были только их мамы и бабушки. Посмотрите на весь этот выводок новых магнатов с кричаще еврейскими фамилиями: абрамовичи и Рабиновичи в качестве новых начальников Чукотки, с ее избытком золота, рыбы и временным недостатком зэков. Каждый прошел к своему Клондайку под грохот канонады заказных расстрелов неудачников. Каждый из наших олигархов их романтических донов Корлеоне может вертеть на чем захочет и держать за шестерок — и вполне обоснованно.