Тим Шоукросс - Пришельцы из космоса

В соответствии с описанием, составленным группой нью-йоркских ученых, в полетах от А до 7 (с 20 ноября 1946 года по 2 июля 1947 года) использовались метеорологические воздушные шары, сделанные из неопрена (в то время как в последующих полетах использовались шары, сделанные из полиэтилена). Профессор Мур указал, что неопреновые шары подвергались разрушению под воздействием солнечных лучей, превращаясь из белых в темно-коричневые. Он рассказал, как находил в пустыне останки воздушных шаров с радиолокационными ориентирами и грузами. «Порванная в клочья неопреновая пленка похожа на черные хлопья или пепел уже через несколько дней пребывания на солнце. Пластические вещества и антиокислители, содержащиеся в неопрене, выделяют характерный острый запах. Остатки воздушного шара и радиолокационного ориентира разбрасываются поверхностным течением воздуха по земле». Ознакомившись с фотографиями, опубликованными в местных газетах в связи с пресс-конференцией генерала Рамни в 1947 году, и с выдержками из книг, в которых очевидцы излагали свои впечатления об обломках, профессор Мур пришел к выводу, что скорее всего материал представлял собой останки цепочки из многослойных неопреновых воздушных шаров со многими радиолокационными ориентирами. Материал и «черный ящик», описанный подполковником Кейвиттом, по экспертной оценке Мура, скорее всего являлся остатками от воздушного шара, запущенного во время полета N 4, «служебного полета», в ходе которого использовался военно-морской акустический прибор цилиндрической формы из металла. Очевидно, были также подобраны обломки приборов для измерения погодных условий, которые находились в ящике в отличие от обычных метеорологических радиозондов, в которых использовались картонные коробки. Кроме того, из содержания журнала записей, который вел в то время А. П. Крейри (его копию представила для ВВС его вдова) ясно, что воздушный шар был запущен во время «полета N 4» 4 июня 1947 года, но он не был обнаружен нью-йоркскими учеными. Вполне возможно, что эта цепочка из воздушных шаров, сооруженная из нестандартных материалов и запущенная в ходе СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОГО проекта, опустилась в нескольких милях к северо-западу от Росуэлла, была разорвана на куски ветрами над поверхностью земли и в конечном счете найдена Макбрейзелом примерно через десять дней. Эту возможность подтверждают наблюдения Кейвитта, единственного оставшегося в живых очевидца того, как выглядели найденные обломки. Они «напоминали квадратные тонкие и легкие палочки, похожие на бамбук, а также какой-то металлический материал с отражающей поверхностью, который был также очень легким… Я помню, что увидел в этом материале сходство с веществом, из которого делались воздушные шары».

Если это точное описание того материала, который Макбрейзел обнаружил на ранчо (затем передал шерифу Джорджу Уилкоксу, а два офицера ВВС увидели своими глазами, когда сами посетили место падения), то кажется наиболее разумным предположить, что на авиабазе сразу же должны были бы прийти к выводу, что это скорее всего какой-то воздушный шар. Во всяком случае у Кейвитта сложилось именно такое впечатление и, наверное, он обсудил этот вопрос с майором Джесси Марселем. Если последний не согласился с Кейвиттом, то, возможно, у них возникла дискуссия, а может быть, и спор, который, если он принял серьезный характер, мог бы привлечь внимание командира базы полковника Бланшарда. Однако нет никаких сведений о том, что происходил спор или хотя бы существовало какое-то разногласие, между тем различия в оценках были весьма серьезными: в соответствии с одной версией предмет был воздушным шаром, в соответствии с другой — летающей тарелкой. Никто не помнит, чтобы шел какой-то спор из-за разных оценок того, что было найдено, пока предметы не были доставлены на базу 509-го авиаполка в Росуэлле. Поэтому возникает вопрос: что вызвало появление сенсационного пресс-релиза, в котором сообщалось об обнаружении «летающего диска»?

В официальном докладе ВВС это событие излагается следующим образом: «Относительно первоначального сообщения, в котором говорилось, что „ВВС захватили летающий диск“, исследовательская группа не сумела обнаружить какие-либо документальные обоснования, почему было сделано такое заявление. Однако 10 июля 1947 года вслед за пресс-конференцией генерала Рамни газета „Аламогордо ньюс“ опубликовала статью, сопровождавшуюся фотографиями. На них были изображены цепочки из воздушных шаров и радиолокационных ориентиров, найденные неподалеку от военного аэродрома Аломогордо, где работала группа из Колумбийского университета. Увидев эти фотографии, профессор Мур выразил удивление, так как в этой местности был единственный полигон для испытания воздушных шаров. Он заявил: „Кажется, были приняты меры для прикрытия нашей работы по проекту „Могол““. ВВС не обнаружили никаких документальных свидетельств того, что генералу Рамни были даны указания отстаивать на пресс-конференции версию о воздушном шаре. Скорее всего, он поступил так или потому, что знал о проекте „Могол“ и пытался отвлечь от него внимание, или же, после того как эти предметы опознал его офицер метеослужбы майор Ньютон, он искренне считал, что они принадлежат воздушному метеорологическому шару. В любом случае, предметы, обнаруженные ВВС в июле 1947 года, не представляли собой нечто особенное (особенной была лишь цель их использования), и найденные обломки не являлись сами по себе секретными материалами. Кроме того, у прессы столь же быстро угас интерес к этому событию, как совсем недавно до этого он возник. Не было особых причин разводить писанину по поводу того, что быстро перестало быть интересным».

Ценная информация содержалась также в беседе с полковником Траковским. Полковник представил детали по проекту «Могол» и описал, каким образом были организованы меры безопасности по этой исследовательской программе, поскольку он непосредственно отвечал за ее секретность. Кроме того, он сообщил, что многие радиолокационные ориентиры в конце второй мировой войны производили на фабриках игрушек, а поэтому они использовали лиловую или сиреневую ленту, на которой были изображены цветы или сердца. Траковский пересказал свой разговор с одним вышестоящим офицером полковником Марселусом Даффи, который был его приятелем. Разговор происходил в июле 1947 года. Ранее Даффи занимал место, на которое был позднее назначен Траковский, а затем Даффи перевели на аэродром Райт. Траковский заявил: «Полковник Даффи позвонил мне по телефону из аэродрома Райт и рассказал об одном человеке, который прибыл к нему из Нью-Мексико, разбудил его среди ночи или что-то вроде этого, вручил ему охапку обломков и попросил, чтобы он, половник, опознал их… Он сказал: „Все это точно выглядело как те штуковины, которые вы запускали в Аламогордо“, и описал их, а я ответил: „Да, я думаю, что это так“. Конечно, полковник Даффи достаточно хорошо разбирался в радиолокационных ориентирах, радиозондах, аппаратах для измерения погодных условий, которые транспортировались на воздушных шарах. Он знал всю эту аппаратуру как свои пять пальцев».