Ориана Фаллачи - Ярость и гордость

Придите в себя. Такие режимы должны сосуществовать с нашими принципами свободы, демократии, цивилизации? И мы должны мириться с ними во имя терпимости, снисходительности, понимания и плюрализма? Если так, зачем мы сражались сперва с Муссолини и Гитлером, затем со Сталиным и компанией? Зачем мы вошли во Вьетнам? Почему мы противостояли невыносимому Фиделю Кастро и делаем это до сих пор? Зачем мы бросали бомбы на Югославию Милошевича? Зачем мы действуем как мировые полицейские и убиваем, и объявляем войны врагам свободы, демократии, цивилизации и умираем в этих войнах? Что, эти принципы распространяются только на определенные случаи, только на определенные страны? Разве исламские тирании не столь же неприемлемы и недопустимы, сколь тирании фашистские и коммунистические? Довольно вашей двуличности, вашей двусмысленности, вашего лицемерия, «стрекозы» любой страны и люБого языка! Хватит пороть чушь, ответьте, куда подевались ваша независимость от церкви, ваша борьба за отделение школы от церкви, где ваш хваленый либерализм? Да и существовали ли они хоть когда-либо? А если существовали, если что-то в этом роде завалялось в дальнем углу вашей нечистой совести, я заострю ваше внимание на следующем вопросе. По какому праву вы осуждаете ортодоксальных евреев, которые носят черные шляпы, как американские меннониты, отращивают бороды, как Усама Бен Ладен, и завивают волосы в локоны, как Дама с камелиями?! Разве что я могу иметь право осуждать их, я, человек свободного духа, независимый от церкви, отрицающий все формы тирании и религиозного вмешательства, не желающий даже слышать выражение «теократическое государство»! Но не вам, у вас нет этого права!

А теперь поговорим о пионерах, которые устраивают свои форпосты, свои поселения в моей стране. В моем городе.

Я не разбиваю палаток в Мекке. Не езжу читать «Отче Наш» и «Аве Мария» у могилы Пророка. Не езжу мочиться на стены их мечетей, тем более испражняться на них. Когда я бываю в их странах (отчего, надо сказать, не получаю ни малейшего удовольствия), никогда не забываю, что я – гость и иностранка. Я стараюсь не оскорбить их ни одеждой, ни жестами, ни поведением, нормальным для нас, но неприемлемым для них. Я обращаюсь с ними уважительно, с должной вежливостью, с участием. Я приношу извинения, если из-за невежества или отсутствия внимания нарушаю некоторые их правила или религиозные убеждения.

А вот когда в моей памяти два взорванных небоскреба смешиваются с двумя взорванными Буддами, я вижу образ (не апокалиптический, но для меня в равной степени символичный) огромной палатки, которая два лета назад обезобразила Соборную площадь во Флоренции. В моем городе.

Огромная палатка, установленная мусульманами из Сомали… Сомали – страна, тесно связанная с Усамой бен Ладеном. Как ты помнишь, кроме того, это страна, где в 1993 году семнадцать морских пехотинцев-миротворцев были убиты, а над их трупами надругались. Мусульмане из Сомали установили эту палатку, чтобы выразить протест итальянскому правительству, в кои-то веки усомнившемуся: стоит ли продлевать их паспорта и разрешать въезд полчищам их родственников: матерей, отцов, братьев, сестер, дядьев, теток, двоюродных братьев и сестер, беременных жен, а следовательно, по цепочке, разрешать въезд родственникам их родственников. Палатка была разбита около архиепископского дворца, на тротуаре, где они по привычке выставляли ботинки, тапки и бутылки воды, которой они моют себе перед молитвой ноги. Итак, палатка была размещена прямо перед Собором Санта Мария-дель-Фьоре и в нескольких шагах от Баптистерия. Она была меблирована, как квартира: столы, стулья, шезлонги, матрасы, чтобы спать и совокупляться, примусы, чтобы готовить еду и заполнять всю площадь гарью и вонью. И все нараспашку. Плюс электрическое освещение плюс магнитофон, откуда шел голос муэдзина, взывающий к правоверным, попрекающий неверных, и этот голос оскорбительно заглушал прекрасный звон колоколов. В дополнение к общей картине – желтые полосы мочи оскверняли тысячелетний мрамор Баптистерия, так же как и его золотые двери… Господи! Далеко же стреляют их струи, этих сынов Аллаха! Баптистерий обнесен решеткой, а они через решетку попадали на расстояние более двух метров. Желтые полосы мочи, зловоние экскрементов, перекрывающих вход в Сан Сальваторе-аль-Весково, изумительную романскую церковь IX века, прямо рядом с площадью, и которую сыны Аллаха превратили в отхожее место, как и церкви Бейрута в 1982 году. Ты должен об этом знать.

Ты должен об этом знать, поскольку именно к тебе я взывала, чтобы выступить со страниц твоей газеты, помнишь? Я обратилась и к мэру Флоренции, который сразу же приехал ко мне, тихо перенес мою ярость и осторожно признал справедливость моих протестов: «Вы правы. Действительно правы». Но он не убрал палатку. Забыл… лучше сказать, у него не хватило смелости. Я позвонила и министру иностранных дел, такому же, как я, флорентийцу, говорящему с сильнейшим флорентийским акцентом, обладающему властью разрешать или отказывать в продлении иностранных паспортов. Он тоже тихо перенес мою ярость. Он тоже согласился с тем, что мои протесты законны. «Вы правы. Вы действительно правы». Но он не сделал ничего, чтобы убрать палатку. Как и мэр, он забыл. Или, лучше сказать, смелости не хватило и у него. Затем (по прошествии более трех месяцев) я переменила тактику. Я позвонила полицейскому, отвечавшему за безопасность города, и гаркнула в трубку: «Уважаемый полицейский, я не политик. Когда я обещаю что-то, я действительно делаю это. Если до завтрашнего дня вы не уберете чертову палатку, я сожгу ее. Клянусь честью, сожгу ее и даже полк солдат не сможет помешать мне. Можете меня за это арестовывать. Я хочу, чтобы на меня надели наручники, арестовали и заперли, арестовали! Так, чтобы газеты и телевидение сообщили, что Фаллачи была заключена в тюрьму в ее собственном городе за защиту ее собственного города. И вас всех забросают дерьмом». Будучи умнее других, в течение нескольких дней полицейский убрал проклятую палатку. И все, что осталось на ее месте, – огромное и отвратительное пятно на тротуаре. Грязные следы ужасного бивака, простоявшего здесь три с половиной месяца. Но победа моя была жалкой, Пиррова победа, иначе сказать нельзя. Потому что сразу же после этого министр иностранных дел с сильнейшим флорентийским акцентом продлил паспорта сомалийцам и все их просьбы были приняты правительством. Сегодня и протестовавшие, и их отцы, их матери, их братья, их сестры, их дяди, их тети, их двоюродные братья и сестры, их беременные жены, которые тем временем разродились, – все они поселились там, где хотели поселиться. Я имею в виду во Флоренции и других городах Европы. Это была жалкая Пиррова победа, потому что удаление палатки не повлияло на всевозможные надругательства, десятилетиями унижающие город, который некогда был столицей искусства, культуры, красоты. И еще потому, что этот инцидент не остановил других мусульман, вторгающихся в чужие владения. Не остановил албанцев, суданцев, бенгальцев, тунисцев, египтян, алжирцев, пакистанцев, нигерийцев, так горячо содействующих продаже наркотиков. (По-видимому, этот грех не осуждается Кораном). И наши улицы, наши площади заполнили бродячие торговцы, продавцы поддельных часов или карандашей. Постоянные торговцы выставляют свой товар на ковриках, разложенных на тротуарах. Проститутки усердно занимаются своим ремеслом и распространяют СПИД даже на деревенских дорогах. Воры нападают на деревенские дома, особенно ночью, и боже вас упаси посметь встретить их с револьвером в руках, потому что в таком случае в тюрьму сядете именно вы. (Само собой разумеется, в придачу с обвинением в расизме).