Георг Брандес - Шекспир, Жизнь и произведения

Когда была здесь только не Крессида!

Эта оценка Крессиды, сделанная Уллисом, проникает глубоко в душу Троила, пронизывает собою всю пьесу. В этом отчаянном возгласе "у нас ведь были матери!" выражена с уничтожающей ясностью основная идея драмы.

Но фигуры Троила и Крессиды не господствуют над драмой. В виде противоядия циническому содержанию главного действия, в виде контраста к напыщенным речам, к нескончаемой руготне и горькой ювеналовской сатире Шекспир рассыпал всюду глубокомысленные эпизоды и серьезные реплики. Он вложил в них всю свою многостороннюю опытность и облек их в граненую форму полнозвучных сентенций. Он заставляет Уллиса и Ахиллеса размышлять в высшей степени глубокомысленно о вопросах политики и жизни, хотя Ахиллес является у него обыкновенно безыдейным дураком, а Уллис - несимпатичным хитрецом, настолько холодным, опытным и коварным, насколько Троил горяч, молод и наивен. Глубокомысленные и прекрасные речи Ахиллеса и Уллиса вяжутся как-то плохо с их характером, производят порою впечатление дисгармонии и не находятся ни в какой связи с карикатурным действием пьесы. Однако эти явные противоречия только увеличивают интерес произведения. Они привлекают внимание глаза подобно неправильным чертам лица, которое способно выражать иронию и меланхолию, сатиру и глубокую мысль.

Уллис, который является единственным истинным политиком среди греков, унижается до самой плоской и низменной лести по адресу Аякса. Он восхваляет этого "трижды благородного и храброго" героя, которому не подобает явиться послом к Ахиллесу за счет этого последнего. Именно он подговаривает греческих вождей прогуляться мимо палатки Ахиллеса и не отвечать на его поклон. В этой сцене Ахиллес, этот фанфарон, дурак, трус и негодяй, поражает читателя своими речами, исполненными, как речи Тимона, серьезным и мрачным пессимизмом (III, 3):

...Что ж это значит?

Иль я упал так низко? Мне известно,

Что люди покидают нас со счастьем.

Тот, кто упал, прочтет свое паденье

В глазах людей в один момент с паденьем.

Никто ни разу не был почитаем

Сам по себе; нас чтут лишь за дары

Слепого случая, за славу, деньги

Иль доблести, и кто теряет их,

Теряет вместе с тем любовь людскую

Державшуюся ими.

Затем Уллис вступает в беседу с Ахиллесом, блещущую богатыми и глубокими мыслями. Он утверждает, что никто, даже высокоодаренный человек, не в состоянии оценить как следует своих способностей, если суждения и поведение других не дадут ему надлежащего масштаба. Ахиллес соглашается с ним в речи, полной метких и тонких сравнений, отличающейся философским изложением мысли. Уллис продолжает:

...Да человек

Не может знать и правды о своих

Достоинствах, покуда будет слушать

О них хвалы других, чей голос только

Напрасно увеличит их значенье

Подобно отраженью солнца в стали

Иль эха в круглой арке.

Когда затем Ахиллес прерывает его пространное рассуждение, заканчивающееся насмешкой над Аяксом, вопросом: "Неужто я забыт?", в ответной реплике Уллиса звучит явственно субъективная нотка. Внимательный читатель вынесет невольно такое впечатление, как будто он подошел к самому источнику того горького и пессимистического настроения, которое породило эту пьесу. Нет никакого сомнения в том, что Шекспир сознавал в этот период своей жизни, что публика перенесла свои симпатии от него на более молодых и посредственных поэтов. Известно, что вскоре после его смерти звезда Флетчера затмила его славу. И Шекспир проникался все глубже всепожирающим сознанием, что люди в корне своем и низки, и неблагодарны. Он возмущался все больше несправедливостью жизненных явлений и мирового порядка. Мы уловили это настроение впервые в пьесе "Конец - делу венец", где король приводит слова покойного отца Бертрама. Но это чувство обнаруживается ярче в пространной сентенциозной реплике Уллиса, которая сама по себе кажется натянутой. Уллис доказывает Ахиллесу, что он поступает неразумно, отдыхая на лаврах:

У времени привешен за спиной

Большой мешок, куда оно бросает

Все, что прошло, в подачку для забвенья,

Для этого чудовища, которым

Глотаются все славные дела

Тотчас по их свершеньи.

Свершенное покроется немедля,

Как старый панцирь, ржавчиной и может

В нас возбудить одну насмешку; слава

Промчится мимо нас, как наводненье,

И мы лежать останемся, как лошадь,

Погибшая в бою, которой труп

Пригоден лишь служить другим в защиту.

И все тогда, чтоб мы ни совершили,

Послужит впрок другим, хотя дела их

Гораздо ниже наших. Время схоже

С хозяином, который, распростившись

Кой-как с ушедшим гостем, поспешает

Встречать других с приветливой улыбкой.

"Прощай" звучит холодностью, а "здравствуй"

Встречает нас с приветом. Невозможно

Найти привет за прошлое. Дары,

Доставшиеся нам: заслуга, разум,

Рожденье, красота, любовь и дружба,

Подвержены губительным ударам

Завистливого времени. В одном

Согласны только люди: им всегда

Милее тот, кто ходит в новом платье,

Будь даже это платье перешито

Из старых лоскутков. То, что блестит,

Как золото, нередко ценят выше

Чем золото, когда оно снаружи

Покрыто слоем грязи. Современность

Влечется к современному.

Едва ли может быть сомнение в том, что один из источников той черной меланхолии, которая сквозит повсюду в драме "Троил и Крессида" следует искать именно здесь. Эта беспощадная ирония не щадит ни мужчину, ни женщину, ни войну, ни любовь, ни героя, ни любовника, и если одним из ее источников является "женское непостоянство", то другой ее источник, несомненно, "глупость публики". В конце этого разговора Уллис произносит несколько слов об идеальном государственном строе, которые пользуются знаменитостью в Англии. Здесь диссонанс между поводом к этим глубокомысленным изречениям и способом их выражения является особенно разительным. Уллис сообщает Ахиллесу, что греки узнали, почему он отказывается от участия в войне: он влюблен в дочь Приама. Ахиллес недоумевает, каким образом греки разоблачили эту тайну его интимной жизни. Тогда Уллис отвечает с большим пафосом, который плохо гармонирует с незначительностью факта и с отвратительным поведением шпиона, следующими почти мистическими, во всяком случае, чересчур глубокомысленными словами:

...Тут дива нет!

Во всяком государстве

Известны сокровеннейшие мысли

Тех, кто стоит в главе, как знает Плутус

Песчинки драгоценного металла

Сокрытые в земле. Людское мненье

Прочтет почти с предвиденьем богов

Все, что затеют высшие. Хоть это

И кажется чудесным, но на деле

Бывает так!

Затем Уллис сообщает Ахиллесу, что его связь с Поликсеной сделалась предметом всеобщих толков; он старается уговорить разнеженного воина принять участие в сражении, замечая, что слова "Гектора сестра заполонила великого Ахиллеса, Аякс же сразил самого Гектора" - эти слова превратились в пословицу. На отношение Аякса к Ахиллесу намекают довольно темные заключительные стихи: