Елена Полюшкина - Моя душа состоялась. Дневник Алены

7.07.Что чувствует птица, кружа над городом в пасмурный недовольный день? Ветер изо всех сил пытается раздеть по листику деревья. Тучи бесконечной вереницей грусти плывут в дальнее. А птицы носятся по сумрачному, неправдоподобно тяжелому небу лучшего летнего месяца. И им нет дела до мелких забот и тревог наших жизней. Что они чувствуют там, в вышине, точки для нас, земных, кем они предстают для небесных очей, и что они видят сами, устремляясь навстречу ветру?

Красота моих фраз (не красивость) грустна, печальна по своей сути. Я сознательно «приподнимаю» стиль над обыденной речью. Для меня – литературное произведение не равно реальности. Так же, как и кино, театр, живопись. Это особый мир, существующий по своим законам. Защита от реальности? Скорее осознание самоценности его и проведение границ между разными мирами. Равными или нет, выяснится потом. Сначала просто оформление того самобытного, что чувствуешь в себе, в систему ценностей и свобод. Только твоих. Выявление главного и развитие его. И для этого, как минимум, нужно, чтобы не мешали. Просто я пишу так, как пишу. Как велит Бог. Индивидуальность моя складывается сама по себе, неведомыми мне путями иду я к осуществлению себя. Это правда. Многое получается бессознательно. Я пишу именно так, потому что нужно миру сейчас именно это. И понимание этого сильнее меня.

В последнем стихотворении нет слова «танец», но для меня оно там незримо присутствует. Я его чувствую.

8.07.Была у Боголюбовой. Ездила за фотографиями к спектаклю. Поднимаюсь на второй этаж Ерм-го, захожу в открытую дверь кабинета. И вижу Меньшикова, удобно расположившегося на диванчике с сигаретой. Там была Исаева и несколько незнакомых мне людей. Могу тысячи раз репетировать встречи с Олегом, но когда вижу его лицо в лицо, накатывает столбняк. Нет, держусь я более-менее сносно, улыбаюсь, поддерживаю разговор…

Но внутренняя оторопь сковывает. Олег загорелый, в белой ослепительной рубашке и синенькой изящной жилетке. Курил. Разорялась больше всех Исаева. Мы тихонько с Г.Б. разговаривали про фото, рецензии и т. д. Я отобрала фотографии. Тут Исаева спрашивает, где будет публикация. Отвечаю. Она начинает прикалываться по поводу «С. и Ш.». Потом, впрочем, добавляет, что «хороший журнал», ей нравится. Олег в этих разговорах не участвовал. Я объяснила Г.Б., что в «МН» не получилось, объяснила почему, а «С. и Ш.» – это случайно. Она сказала, что вообще не любит все эти «МН» и тому подобное. Особенно после отвратительной статьи Гирбы. Я согласилась. Она предложила посидеть с ними, пока дождь, но мой столбняк забормотал: «Нет, нет, я пойду». И я, забрав 3 фотографии и попрощавшись, тронулась в путь. На ходу встретилась глазами с Олегом, и несколько секунд мы смотрели друг на друга. Я шла к выходу, умоляя свои губы не сдаваться и не произносить предательского «до свидания». Справились. «До свидания» сказала всем, кроме него: Г.Б., в пространство, окружающим, ему – нет. «В неравной борьбе молчаний». В неравной. И все-таки я уверена в себе. И найду настоящего.

Все повторяется. Все совмещается. Совпадает не все, но лучшее – непременно.

Я не фанатка. Я – судьба. Меня много. Болею. Меня мало. Плачу. Я всегда есть, и это что-то значит. Сомневаюсь. Но «Нижинский» – лучшее из всего, что я пока написала.

Олег красив. Бог игры. Артист. Судьба. Призрак. Явь. Ночь и день одновременно. Танец – это Олег. Легкость и вдохновение. Люблю его высоту. Которая и моя тоже. Стихия единая. Алеша, прости, но здесь нам не по пути. Разные. Похожие. Не прохожие. А с Олегом прохожими только кажемся, а похожее в нас – свыше. Прохожие мнимые, похожие на чью-то мнимость. Люблю небо, искусство и тебя, мое черноглазое солнце.

А вечером – передача о «Нижинском». Очередная необратимость.

Нижинский для меня неизбежность. Я уже выбрала. И не обернусь. Рецензия моя так много значит. Я как будто слилась со спектаклем.

Сегодняшняя передача поразила бессильем и полным непониманием сути спектакля. Вопросы блеклые и глуповатые. Спектакль остался по ту сторону. В который раз! Недопонятый. Вечные «недо». Катя Уфимцева – милая очень, славная, но сегодня не получилось у нее удачной передачи. Пересказ о жизни гения танца из книги Красовской с почти дословно приводимыми цитатами из статьи В.М., куски спектакля и бездарные вопросы интервью. Все это тяжело на меня подействовало. И я подумала: как все-таки верно я угадала в своей работе. И как важно, чтобы ее напечатали.

Я не верю, не могу поверить, что меня могут напечатать «С. и Ш.». Именно там. «Кино для шестого отряда» – и вдруг мое. Не сочетается. Значит, какая-то накладка. Но…

Не пытайся исправить то, что уже состоялось. Не покушайся на осуществимое. Будь собой, и все придет к тебе. Мастер.

Да разве я покушаюсь? Ничего подобного. Отвезу завтра фотографии. Передам все снова в лапы судьбы и случая и буду отдыхать. По крайней мере, постараюсь последнее выполнить. Хотя отдых для меня – такая условность.

Олег – настоящий. И не персонаж вовсе. А боль. Живая жизнь. Хоть я всегда это знала. Режиссура для него – это еще впереди. «В каждой поэме распахнуты двери, и ему рады в любой из них».

9.07.Была в универе. Сегодня там экзамен-рецензия. Видела В. М., все последнее время после общения с ним так неуютно, о чем бы ни говорили, скована я или нет. Говорила с Варей о многом. Об уходе.

Ездила в редакцию. Л.Ф. не застала, оставила фотографии.

Ах, вот еще Надя. Придя на рецензию, обнаружила ее среди пишущих. Оказывается, мои слова запали в ее сердце, и она в последний день успела съездить и привезти документы. На собеседовании очень понравилась В.М. Он ее отмечал. Да, конечно, ей здесь место. Я всегда говорила. Как тесен мир!

В.М. милый, чудесный. Но у нас теперь с ним все не так. Я обвиняю себя в который раз и не могу справиться с собой.

Снова ни во что не верю. Невразумительно. Снова дотронулась и раскровави-ла рану Нижинского. И все вернулось в меня, о чем в последнее время старалась не вспоминать. Боюсь, закрутит снова вихрь неизлечимой болезни: слов, взглядов, додумок. Закружит голову, завоюет разум.

И снова – пропащая моя Золушка, ты измучаешь себя и окружающее пространство своей горячкой. Бредом наилегчайшим и завораживающим. Это принесет тебе новое знание. И это сожжет тебя снова. Но если ты любишь, веточка моя хрупкок-рылая, ты справишься и с этой непридуманной болью. И ты сумеешь для него жить. И мир оценит, и поймет, и узнает, и расстроится за все годы без тебя, одинокая моя лучинка. Нега твоя и истома – это судьба тоже. Судьба, которая поможет состояться другой. Ты только не сдавайся. Вся твоя жизнь – полет от тревоги к тревоге. И это судьба. Будь достойна ее. Мастер.